Катастрофа (не) случится? Тревога и что с ней делать

– А где Баста? – рискнула задать вопрос Кью, почувствовав защиту.

– Не твоего ума дело, ешь пока, – сурово буркнул старик и, громыхая сапогами, вышел из дома.

Свет пасмурного северного дня проник сквозь щели сарая, и Баста смогла, наконец, рассмотреть пространство своего заточения: сено оказалось не совсем сеном, а высушенными сборами каких-то трав, от которых страшно хотелось чихать. В углу висели связки сушеных грибов и пахучие гирлянды рыбы, а рядом стояли плетеные корзины и поленница из дров.

Снаружи Баста слышала шум реки – недалеко же кому-то пришлось тащить ее. Вот почему она так облажалась: шум реки и водопада не дал ей услышать приближающегося человека. Возле лагеря были сплошь озера либо тихие реки – одну из них они хоть и называли Большой ручей, но по факту это была река. Она, охотница, привыкла к тому, что может услышать любого зверя задолго до того, как он появится, а тут шум реки отвлек ее. «Ну так слушай теперь, – сурово приказала она себе, – пока не можешь что-то сделать, слушай, чтобы быть готовой».

Стук двери, шаги. Сколько их? Сейчас поймем. Ага, голоса. Сипят, шепчут. Но она-то их хорошо слышит.

– Мэд, мы должны ее убить или отключить и оставить на мясо. Ты видела ее руки?

– Но как же, ты сам сказал, что нам нужны работник и охотник… Ты со своей ногой да я со своими руками что сделаем? Ты не можешь охотиться, так и я не могу. Есть-то что будем?

– Мы же хотели девчонку сделать работницей, с вечера так решили. А эту прикончить или оглушать, пока разум не потеряет.

– Од, ну что ты, она же совсем ребенок, да и худющая какая, ты видел? Конечно, она будет помогать мне по дому, но охотиться-то мы ее не отправим, ты в своем уме?

– Ну а эту большую мы как отправим? Она же нас прикончит, ты видела ее руки? Как у мужика!

– Да, Од, обмозговать надо. Сходи пока воды принеси, печку затопим, дочку надо помыть, грязнущая, точно черт.

– Не дочка она тебе, а работница, поняла?

Судя по голосу, немолодые. Скорее всего, старики. Двое: Мэд и Од. У него что-то с ногами, у нее с руками. Все неплохо. Надо бы вступить с ними в переговоры – убедить, что охотница из нее что надо, что сами они с выкормышем (придется, видимо, назвать ее дочкой, а то не поверят, что они одни) давно блуждают, ищут какое-то пристанище, и вот какая радость – нашли. Может, тогда хотя бы не убьют? Второй раз она себя оглушить не даст. Не станет же мужик стрелять в нее из ее ружья, патроны тратить.

Сарай неожиданно озарился ярким светом. Шаги-то, конечно, Баста слышала, но что свет окажется таким ярким, не ожидала. В дверях стоял старик. Против света его было не рассмотреть, но по тому, как оплывала вниз его фигура – чуть более сгорбленная спина, упавшие плечи, ноги чуть согнуты в коленях – было очевидно, что он не молод. Открыв дверь, он наставил на Басту ее же ружье.

– Ну что, очнулась? Видать, не сильно я вчера тебя приложил. Ну что мычишь? Сказать хочешь? Не дам я тебе сказать, ишь, прыткая какая.

– Дедушка, дай ей сказать. Это Баста, она добрая и хорошая, она послушная и всегда меня защищает, недавно от мародера спасла. У тебя в руках его ружье. Жизнь в лесу, ты же знаешь, какая опасная и сложная. А Баста и зверя поймает, видишь, на мне накидка – это заяц. Тетерева недавно ели, даже двоих.

«Молодец, выкормыш, – с удовлетворением думала Баста, – в нужное русло их мысли направляешь, как слышала, о чем они говорили».

– Тебя не спрашивали, – сурово обернулся на девчонку дед, – иди в дом. Как Мэд тебя выпустила?

К вечеру Басте все же принесли воды и немного еды. Дед держал ее на мушке, а бабка – не столько старая, сколько седая, всклокоченная и немного странная, вытащила у нее кляп. Потом бабка кормила Басту с ложки, с трудом держа ее страшно скрюченными пальцами, подозрительно глядя на пленницу и складывая узкие губы в гримасу почти отвращения.

Баста поблагодарила стариков и кратко пересказала историю бегства из лагеря, не упоминая при этом двоих других ее участников. Мол, вынуждены были бежать из лагеря из-за строгих там порядков и вот плутают теперь по лесу, как хорошо, что теперь у ребенка будет дом и люди, которые могут о ней позаботиться. На этих словах старуха активно закивала и радостно заулыбалась. Она, Баста, может вполне прокормить их всех, поскольку и охоту, и рыбалку – все умеет. В лагере у них она была главной охотницей. Туго им придется в эту зиму без нее, ну так и нечего было гайки закручивать, навели там дурацких порядков.

– А ты что ж, – прищурился дед, – порядков не любишь?

– Так отчего ж не любить, дедушка, без порядков бардак один. Ведь главное, чтобы порядок людям служил, выгоден был. Ты делаешь, что требуют, а они дают, что обещали. А когда не дают, то это уже не порядок. Так ведь?

– Так. Но руки я тебе пока не отвяжу. Ноги развяжу, чтобы до ветру сходила, а руки нет. Подумаем пока.

* * *