Категория трудности

– Не надо расстраиваться, Володя. Ваш авторитет от этого николько не упал. Мы считаем вас сильными альпинистами и высоко ценим советскую восходительскую школу. Смотри, сколько там народу наблюдает, уверен, все они в восторге от вас. А крюк – это маленькая оплошность Я досадовал… мне хотелось, чтобы все прошло идеально К тому же по-своему ты поступил правильно. У вас другой альпинизм, поэтому другие правила. Ты сказал: в случае необходимости идете по чужим следам и знаете, что никто вас в этом не упрекнет – ни в душе, ни вслух, и я подумал: ваш альпинизм то и дело ставит людей в условия, когда игра кончается, когда не до спорта – начинается борьба за жизнь. И тут условности не имеют никакого значения. Этот фактор очень влияет на все ваше альпинистское мировоззрение У нас тоже есть такой альпинизм. Но представлен всего лишь одной горой – Мак-Кинли, на Аляске.

Разумное объяснение. В целом. Тяжелых для меня частностей Виснер не знал… И все-таки меня радовало уже то, что он сам до этого дошел – не пришлось оправдываться. Я несколько ободрился, хотя в душе оставался свинцовый осадок. Вечером в номер ко мне зашел Непомнящий и снова завел разговор о злосчастном крюке.

– Если разобраться, – сказал он, – в упреке Виснера ничего нового. Хоть и нет такого правила, но и у нас использование чужого крюка не доблесть. Только не бери все на себя. Я себя укоряю. Сделал бы то же самое – не задумываясь подвесился бы на эту железку. По-моему, все мы не в ту тональность попали – что-то вроде экскурсионного настроения. Еще встреча такая: «представители», «делегаты»! Словно не работать приехали, а для осмотра экзотики.

Я молчал. Он пришел, чтобы меня успокоить, и наивно думал, будто мне это непонятно.

– А почему мы расслабились? – продолжал Анатолий. – Может, потому, что свысока смотрим на нравственность? Они, мол, здесь за лучший кусок в глотку друг другу готовы вцепиться. Если у нас такой поступок не осуждается, то здесь тем более? Немного подзабыли, что имеем дело с альпинистами!

Американская пресса, понятно, не обошла нас вниманием. Отражала визит советских весьма подробно. Мы постоянно глядели на свое отражение и пришли к выводу: утомительная это штука, зеркало. Особенно если оно не слишком точное. Случалось, правда, и так что приходилось говорить себе: «Нечего на зеркало пенять…» Но так бывало редко, поскольку нас все-таки больше хвалили.

В первые же дни газеты поместили отчеты о наших тренировках в Шавангуке. Много говорили о необычайной скорости прохождения маршрутов, ничуть не жалея превосходных степеней. Пришлось, однако, проглотить весьма ощутимую ложку дегтя – «чужой крюк» не ускользнул от внимания репортеров. Был юмор по поводу галош Сережи Бершова и Славы Онищенко. Были и некоторая торопливость в оценке и толковании фактов. Кто-то из журналистов, услыхав звон, не дал себе труда разобраться, где он, и выдал «уличающие» строчки броским аншлагом: «Русские приехали без снаряжения!» В этом подобии правды не содержалось ни полправды, ни четверть правды. Наша федерация договорилась с ААК: мы берем только легкое снаряжение (крюки, карабины, закладки); пуховыми мешками, палатками, веревками, ледорубами нас снабдят на месте. На тех же условиях в следующем году должен пройти и ответный визит американцев. Это вызвано ограничением перевозки грузов на самолете. Но… вероятно, соблазн уличить советских в нищенстве оказался сильнее чем забота о репутации своего печатного органа. Но, повторяю, это были лишь мелкие пятнышки на общем фоне доброжелательства. …Началась наконец истинно деловая часть нашей поездки. Мы сели в самолет и полетели с востока на запад, в центр страны, штат Вайоминг. Здесь в Тетонских горах нас ожидал популярный в Штатах массив Гранд-Тетон. Ночь провели в Джексоне, небольшом городке неподалеку от Гранд-Тетона, и на другой день отправились в район восхождения.

Утро оказалось не слишком добрым. Накануне весь вечер готовились к выходу – паковали рюкзаки, проверяли веревки, карабины… Но, пробудившись, увидели сырые, унылые окна. Шел дождь, способный вызывать юмор разве что у людей, которым все равно сидеть дома. Мы красноречиво посмотрели на нашу альпинистскую совесть – Виталия Михайловича, – и суровый, несгибаемый Абалаков ответил:

– Куда же, к черту, в такую погоду?! Сидите уж. Может, к обеду пройдет… Протеста это, понятно, не вызвало хотя бы уж потому, что выпал случай поспать лишних пару часов. Однако… В дверь постучали. Вошел местный гид, знакомивший нас с достопримечательностями района. Сейчас он прибыл, чтобы доставить нас на исходную точку маршрута.

– Одевайтесь, пошли! – сказал он.

– Куда?!

– На маршрут.

– Но дождь?!

Губы его искривились в усмешку:

– У вас нет снаряжения на случай дождя?! По-моему, вы просто плохие альпинисты. Непонятно, за.что вас хвалят? – сказал он не моргнув глазом.

Фигурального смысла в его ответе не содержалось, доброй иронии тоже. «Плохие альпинисты» значит плохие альпинисты. По лицу его было видно, что он и навсегда сделал вывод о нашей квалификации.