Катехон

Она прижалась к тому, что правее, моложе, в темно-синем этом самом, губы покрупнее, нос поострее, волосы… да, чуть светлее. Помоложе, поромантичнее, чем тот, что слева (тот прислонился к дубу, весь в черном). Она положила ему голову на темно-синее плечо (того, кто справа), ее ладонь – на его плече. Он должен чувствовать тепло ее лица и ее ладони. Ее локон должен щекотать ему щеку. Он должен, по идее, обнять ее. Бережно и пылко, как принято обниматься на картинах начала XIX столетия.

Но он не обнимает ее.

Скрестив на груди руки, он молча смотрит на зрителя.

А теперь посмотрим на другую ее руку. Да, в нижнюю часть картины, вот сюда.

Ее рука – в руке того, что слева. Того, что прислонился к дубу. В черном, с тонкими губами. Он спокойно держит ее ладонь в своей, спокойно смотрит на зрителя.

Нет, всё целомудренно. И женщина. И двое мужчин. И дуб. Дуб вообще какой-то ненастоящий. Слишком живописный ствол, слишком аккуратная крона. Весь пейзаж на заднем плане: рощица, серенькое небко – больше похож на задник в фотоателье. Да, фотография появится чуть позже, через полвека. Но что-то картонное в этой природе есть, вы правы. Как будто и дуб, и рощица, и облака – всё из папье-маше.

Теперь нужно сказать, кто эти люди, эти трое.

Молодой темно-синий мужчина со скрещенными на груди руками – живописец Филипп Отто Рунге. Здесь ему двадцать восемь лет.

Женщина (голова прижата к нему, ладонь на его плече) – его молодая жена Паулина Сусанна; они недавно поженились, поздравим их.

Мужчина в черном, прислонившийся к дубу, есть старший брат художника Иоганн Даниэль, совладелец гамбургской судоходной компании «Хюльзенбек, Рунге и Ко». Он на десять лет старше Филиппа, но пока не женат. Он любит своего младшего брата и часто помогает ему.

Подставляя в имеющееся множество имена, получаем: молодая фрау Паулина Сусанна Рунге приобняла своего супруга, молодого живописца герра Филиппа Отто Рунге и одновременно держит за руку своего… (забыла слово), не очень молодого купца герра Иоганна Даниэля Рунге. Что? Да, деверя. Своего деверя, за руку, нежно.

Все трое, наверное, счастливы.

У Филиппа и Паулины родится четверо детей, в год по одному. Последний появится на свет на следующий день после смерти Филиппа Отто. Тот умрет всего через пять лет после написания картины, в тридцать три года, от чахотки. Кашель, кровохаркание; могильный камень, увитый плющом.

Иоганн Даниэль переживет его на сорок пять лет. Он соберет и издаст стихи брата (Филипп был еще и поэтом) и сам не будет чужд литературе: станет редактировать «Нижне-Эльбский Меркурий». Через семнадцать лет после того, как он был запечатлен нежно держащим за руку свою невестку, он наконец женится сам. Его избранницей станет дочь местного пастора. В отличие от брака Филиппа и Паулины, этот брак будет бездетным. Перед смертью Иоганн почти полностью ослепнет.

И, наконец, сама Паулина Сусанна, фигура в центре. Она переживет их всех. И своего Филиппа Отто, к плечу которого прижималась щекой. И Иоганна Даниэля, в чьей тонкой ладони покоилась ее ладонь. Она переживет свою молодость, свою зрелость и даже старость. Она переживет саму себя и скончается в 1881 году в возрасте девяноста пяти лет. Аплодисменты, пожалуйста.

Единственное, что переживет ее саму, будет картина, где они изображены втроем.

Картина просуществует еще полвека. Будет признана гордостью немецкой национальной живописи. Перед ней будут стоять знатоки искусства и простые, но наделенные чувствительной душой бюргеры. Они будут разглядывать эти три фигуры, качать головами и обмениваться замечаниями. И отходить с огоньком любопытства.

В конце мая 1931 года картина будет доставлена на выставку живописи немецких романтиков в Стеклянный дворец в Мюнхене.

В ночь с 5-го на 6 июня в Стеклянном дворце вспыхнет пожар. Когда прибудет пожарная команда, от него останутся лишь груды битого и оплавленного стекла. По догорающим залам будет метаться обезумевший директор дворца, пытаясь спасти то, что спасти уже будет невозможно.

Можно попытаться (компьютерная техника позволяет) восстановить последние секунды жизни этой картины.

Слышен звон рушащегося стекла, стеклянного водопада, охваченного пламенем. Шум пламени. Отдаленные возгласы людей. Грохот падающих перекрытий.

Из-за густого дыма видно плохо, но современная техника позволяет. Мы видим, как огонь подступает к картине. Вот он перекинулся на нее. Первым сгорает тело молодого Филиппа Отто, одетое в темно-синий сюртук. Следом огонь охватывает Иоганна Даниэля, прислонившегося к дубу, его желтоватую кисть, в которой он держит руку своей невестки. Последней, загибаясь и чернея, сгорает она, Паулина Сусанна. На какое-то мгновение остается целым ее лицо, внимательно глядящее на зрителя. Затем в огне исчезает и оно.

Вышедшие утром газеты назовут этот пожар трагедией немецкой культуры.

Это будет не совсем верно. Настоящая трагедия немецкой культуры произойдет только через полтора года.

В январе 1933-го придут к власти национал-социалисты.