Катехон

– Для чего ты поступил в училище?

– Чтобы получить ответ, что такое ад.

– Получил?

– Он меня не устраивает.

– Это и есть ад.

– Что?

– Когда «не устраивает».

– Меня не устраивает не ответ…

– А что?

– Сама его логика. Что ад есть то, что превосходит наше сознание.

– Чем плоха эта логика?

– Это логика «кирпича».

– Чего?

– Белого кирпича… знак, белый кирпич на красном фоне. «Въезд запрещен».

– Давно не садился за руль.

– А когда-то садились?

– Когда-то садился.

Один голос принадлежал ему.

Второй – тоже ему, но другому. Тому ему, которым он так и не стал.

82

Herr Lieutuant Adam, in Erfurt.

Canon und Professor Agricola, in Erfurt.

Albrecht, Schneider, in Erfurt.

Amlung, Kaufm, in Erfurt.

83

Господин лейтенант Адам, в Эрфурте. Каноник и профессор Агрикола, в Эрфурте. Альбрехт, портной, в Эрфурте. Амлунг, купец, в Эрфурте. Доктор Апелль, в Эрфурте. Пастор Арманн, в Эрфурте.

Продолжаем.

Господин член городского правления Бахманн, в Эрфурте. Профессор Бадер, в Эрфурте. Бадштубе, купец, в Эрфурте. Барт, купец, в Эрфурте. Господин Бартол…

«Что значит Biereige»?

«Что?»

«Вот. Herr Bartol, Biereige in Erfurt».

«А что ты читаешь?»

У него слегка дернулась щека. Ему не нравилось, что эта очередная фрау Фрау так быстро свернула на «ты». И сама она ему тоже не нравилась. И что лезет к нему в планшет своими серыми глазами.

«Вот», – он ткнул пальцем.

«А, швабахер!»

«Что?»

«Готический шрифт, швабахер… Что это за имена?»

За окном электрички возникли белые ветряки. Он стал смотреть на них. Пролетали желтыми пятнами поля цветущего рапса. Когда-то он восхищался ими.

«Ну, Bier – это пиво, – в ее голосе теплился огонек обиды. – Biereige – кто его делает».

«Спасибо», – кивнул и снова принялся за имена.

Господин Бартол, пивовар, в Эрфурте. Аптекарь Бауэр, в Эрфурте. Байхлинг, токарь, в Эрфурте. Профессор Беллерман, в Эрфурте. Бендлеб, житель Большого Госпиталя, в Эрфурте.

Чтение имен его успокаивало.

Имена людей, когда-то живших. Давно. Что от них осталось? Имя. Вся их одежда, все молекулы, пот, волосы, пуговицы, нечаянные слова, кашель – всё сжалось до имени.

Имя останавливает время, притормаживает его, как красный огонь светофора.

Предположим, идет дождь. Включается звук: шум капель, урчание мотора, сопение девочки на заднем сиденье. Красный свет на ветровом стекле машины, размноженный каплями. Так и имя.

Особая тишина кладбищ. Имена, только имена. Картотека имен: ниже годы жизни, иногда фотография. Ходить, молчать и читать, изредка облизывая сухие губы.

То же и библиотеки. А не потому что «Соблюдайте тишину!». Особенно каталожные залы. Люди движутся по ним с кладбищенской сосредоточенностью.

Выдвигают длинные ящики, перебирают карточки, как плоские пыльные кости.

Он снова посмотрел в стекло.

Ветряки кончились, зажелтели рапсовые поля.

Снова начались ветряки.

Некоторые едва шевелились, другие – довольно быстро; некоторые стояли.

Сегодняшняя фрау Фрау сидела как восковая фигура, глядя перед собой. Он вспомнил, как на вокзале она звонила в какую-то клинику; долго, с аппетитом что-то обсуждала, его анализы, снимки. Сколько ей, интересно, лет?

От нее он не смог бы создать ни одного двойника. Ни одного.

Она что-то почувствовала и моргнула. Достала кока-колу из рюкзачка, приготовила губы к контакту с горлышком. Жидкость уменьшалась, толчками, пуская бурую пену.

Он снова спрятался в имена.

Это была книга об Эрфурте, старая книга, «Эрфурт унд даз Эрфуртише Гебит, нах географишен, физишен, штатлихен, политишен унд гешихтлихен Ферхэльтниссен».

Эрфурт и эрфуртская область в географическом, физическом, государственном, политическом и историческом отношениях.

Отпечатано в Готе, год 1793-й.

Несколько раз уже брался за эту книгу, сидевшую у него в планшете. И всякий раз увязал в именах. Это был список людей, подписавшихся на эту книгу. Ферцайхнис дер Геррен Субскрибентен.

Эти имена, казалось, говорили больше, чем все эти «физишен» и «политишен».

Их ряд тянулся по рапсовому полю, бесконечно, как эти ветряки. Они стояли и глядели на проносившийся мимо поезд. Некоторые снимали шляпы и махали ими.

84

– Почему вы решили уничтожить этот мир?

– Я хотел помочь Богу.

– Он лично попросил вас об этом?

Разговор имел место в кабинете. Отвечая, Сожженный разглядывает кабинет.

Аквариум.

С нового абзаца: Аквариум с рыбками. Подсвеченный искусственным лунным светом. Это тоже с нового абзаца? Нет, можно в этом же…

Что такое аквариум в комнате? Катехон.

– Итак, вы признаете, что вашей первой пробой был теракт одиннадцатого сентября?

Он вздохнул и поправил стягивавший горло свитер:

– Это не был теракт.

– Хорошо, что это было, по-вашему?

– Я уже говорил. Совмещение двух хронотоков.

За столом задвигали пальцами, что-то проверяя в планшетах. Если бы не боль…

– Поток альфа, стабилизирующий настоящее. И один из дельта-потоков, вызванный из темпорального архива.