Катя

Я вернулась в отдел с новыми силами и новыми идеями. Я немного пришла в себя и осознала происходящее. Просто все движется вперед, и жизнь продолжается, и сын мой, Сашенька, уже студент первого курса, и пусть он далеко, пусть мне горько от этого, но делает свое дело, а своим делом продолжает дело своего отца. А там… Как знать, что будет там… Как знать, что ждет его впереди… Но он идет к ней, к своей цели. Так и я должна. Пусть здесь на своем рабочем месте, но в Его институте, в институте, носящем его имя, я должна тоже идти вперед. Чтобы все знали, что Мы лучшие. ТАК ХОТЕЛ ОН! А значит, так хочу и я.

Сейчас подумаю немного и вместе с Ромой пойду к директору… А там уже будем говорить о деле и делать дело.

От Борисова мы с Ромой вышли где-то через час. Я вместе с Сашей уговаривала его взяться за новое дело, обещала помощь и поддержку, объясняла себе и ему одновременно, что мы будем работать вместе, как и раньше, только на равных, что это очень нужное дело, что он справится, что я в нем уверена, как в самой себе, что я хочу, чтобы он, и только он возглавил этот отдел.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я радовалась, когда мы с Сашей услышали его твердое «Да» и увидели горящие интересом глаза.

А потом мы работали, все как всегда. И только к концу дня Рома заскочил ко мне в кабинет и спросил:

— Ты рада за меня, Катя?

Я обняла его и поцеловала, как друга. Сказала, что очень рада. Потому что это было правдой, а еще мне стало так стыдно, что я снова разревелась. И, конечно, рассказала ему все, как было на самом деле. Я была красная как вареный рак от стыда за саму себя. А Рома смеялся и обнимал меня так нежно.

— Катюша, а ведь ты меня любишь.

— Люблю, Рома, но не как его, понимаешь?!

— Да понимаю. Кто ж с Ним сравнится? Так и я тебя люблю, как друга. Ведь между нами черная кошка в виде Борисова не пробежала?

— Да нет, конечно, хотя он «фрукт»!

— А то!

Мы посмеялись. Попили чай, я осталась на дежурство, а Рома пошел к своей семье.

Часть 42

Вот так, после дежурства, с самого утра я начала новую жизнь. Нельзя жить в ожидании смерти, ведь никто не знает, сколько до нее осталось. Нет смысла смерть притягивать, время идет, а смерть не приходит. Так просто и существуешь во времени. И радость не в радость, и горе больше того, что в душе не в горе. Просто не чувствуешь ничего, ничегошеньки не ощущаешь, а разве это жизнь? Это и существованием назвать трудно.

Сашка Борисов прав. Надо все менять. Надо не стоять на месте, а двигаться, и не важно вперед, назад, влево или вправо. Главное — двигаться.

Я решила, что все что со мной происходит, все к лучшему. Всю ночь об этом думала. Убеждала себя и…

Главное — решила начать жить с новой надеждой. Еще сегодня полковник этот припрется… А может, мне повезет, и он решит не приходить?! Но сомневаюсь я. И что он во мне нашел?

Я подошла к зеркалу и глянула на себя, вроде как со стороны. На меня смотрела старая женщина. С потухшим взглядом, с какими-то острыми чертами лица. С морщинками, щедро покрывающими кожу. Она меня не вдохновляла.

Волосы ничего, седину я закрасила. И косметики у меня с собой минимум. Вот о чем думала, когда на работу собиралась? Да ни о чем. О полковнике точно не думала. Это сегодня с утра он у меня из головы не идет. Господи, это весь вечер на каблуках! Ужас! Я же два дня отработала, и ночь между ними. Вру. Ночь я почти спала, так, дернули пару раз и все. Но все равно не дома, не в своей кровати… Не в нашей кровати… Вдохнула поглубже, потом выдохнула. Ну что я за человек?! Жизнь начала с чистого листа, а сама о чем думаю?!

И тут я пошла в душ. Прохладный, чтобы взбодриться. А потом кофе… Затем и поработать можно.

Поработала! До самого вечера! В четыре кесарево случилось экстренное… Вышла, у моего кабинета, как часовой, стоит полковник с букетом. А вид у меня… Я в балетках и пижаме, и замученная такая…

— Екатерина Семеновна! А я тут…

Договорить я ему не дала.

— Вижу, ждете. Так, во-первых, переходим на «ты», потому что выкать можем хоть пожизненно. Во-вторых, ровно десять минут — и я в вашем распоряжении.

— Так мы на «ты»?

— Да, на «ты». Я Катя, а ты?

— Дмитрий, Митя.

— Митя, зайди и сядь. Я в душ и…

— Хорошо, хорошо. Не волнуйся. Я понимаю. Работа такая.

— Ага, все время по тревоге.

Он улыбался, и глаза были добрыми и светились. Невольно опять сравнила. Те — родные, серые, с прищуром и эти, Митины с морщинками в уголках, как у часто улыбающихся людей.

А он симпатичный, пронеслось в голове. Да, я все вижу и все понимаю, но почему опять так сердце защемило? Нанесла последние штрихи на лицо. Снова глянула на себя в зеркало и вышла к Мите. Я пыталась улыбаться.

— Ну что, пошли?

— В ресторан?

— Знаешь, не сегодня, я устала для ресторана.

— Катя, на улице дождь, куда? Я бы предложил ко мне, но приглашать женщину на первом свидании…

— Я думала, что это не свидание, что мы просто пытаемся познакомиться. Вот уже перешли на «ты». Знаем, как зовут друг друга, а теперь можно и рассказать. Ты о себе, а я о себе.

— Тогда ко мне?