Катя, Катенька, Катрин

И она благосклонно кивала головой:

— Пока снова не наделаешь глупостей.

— Навеки! — повторил Зденек.

Кому бы не хотелось вечно дружить с девушкой, которая спасла вас от посрамления! Ведь достаточно было немногого… Но Катя оказалась великодушной. Зато сейчас она чувствовала себя превосходно. Ей было так хорошо, так неповторимо чудесно, что она думала: «С этой минуты буду только улыбаться и говорить всем приятное».

Но не прошло и пяти минут, как она… поссорилась. Причем не одна она. Поссорились все. Дело в том, что перед началом путешествия надо было сделать на лодках новые надписи. Кто-то предложил дать лодкам названия. Разумеется, у каждой лодки должно было быть свое название.

Енда советовал вообще отказаться от названий. Нарисуем, мол, на каждой лодке пиратский череп и скрещенные кости. Ему не дали договорить. Не согласились и с Верочкой, предложившей дать лодкам поэтические имена — «Чайка» и «Даль». Вашек, как опытный натуралист, предложил названия двух водоплавающих: «Выдра» и «Ондатра». Это задело Катю. Она сказала, что боится мышей и что одно представление о них ее коробит. А Вашек возмутился — как можно спутать мышь с ондатрой? Он готов был прочитать небольшую лекцию по естествознанию, но, не найдя слушателей, ограничился тем, что подошел к Кате и ехидно шепнул ей на ухо:

— Одну из лодок стоило бы назвать «Седой».

Катя повернулась к нему спиной и высказала свое предложение:

— У маленькой лодочки уже было название. Почему бы нам его не обновить? Пусть Станда напишет «Катя» или еще лучше «Катенька».

— А я уж испугался, — воскликнул Енда, — что ты предложишь «Катрин»!

Что ж, младшие дети не всегда бывают вежливы.

— Это будет чудесно! — Станда поднял глаза. — Это будет чудесно: в честь бабушки, в честь дедушки. Возьмем с собой семейный альбом и предложим вместе с нами поехать тете Божене!

Тети Божены испугались все.

Верасек подумала и высказала свое предложение:

— А почему… почему бы моторную лодку не назвать «Доктор»? Это дедушкина лодка… Он купил мотор… Так почему же?..

— «Дети, не называйте дедушку доктором!» — передразнил Енда бабушку.

— Знаете что? Назовем ее «Адмирал»! — воскликнула Вера, и никто ей не возразил. Да, это было здорово: «Адмирал»! Флагманская лодка «Адмирал»! Станда старался вывести каллиграфическим почерком «Адмирал».

Все были довольны, повторяли, склоняли так и эдак: путешествие на «Адмирале», плавание на «Адмирале», каникулы на…

— Стоп! Кто сказал «каникулы»? Каникулы. Понимаете? Каникулы! Это же отличное название для маленькой лодки.

«Адмирал» и «Каникулы»!

Лиловые сумерки опускались над рекой, гладь воды морщили выпрыгивавшие на поверхность серебряные рыбки, коричневая птичка с большими лукавыми глазками разглядывала с вербы группку людей, которым не хотелось возвращаться домой.

Они не могли расстаться с рекой, горели мечтой поскорее отправиться в путешествие по Великому Пути. Все шли медленно, но медленнее всех — Катя. Первым ее обогнал Станда:

— Что это у вас был за приступ самокритики, досточтимая Катержина? К чему этот суд?

— Я… я думала, — начала лепетать Катя.

Но Станда ее прервал:

— Эмоциональные излияния мы тебе прощаем. Да и вообще, разве тебя хоть раз упрекнули в том, что ты веснушчатая? Нет! А корили за то, что ты противная? Тоже нет! — ответил он, как довольный учитель, сам себе и прибавил шагу.

Катя плелась позади всех. Ей не хотелось домой гораздо больше, чем другим. На это у нее были свои дополнительные доводы, — скажем, письмо, которое она написала бабушке. Трудно поверить, сколько всего произошло за один день: она выставила за дверь Уну Дворжачкову, написала прощальное письмо, противная коняга тащила ее за собой по дороге… Сколько событий! Конь — бричка — чемоданчик… Вот еще одна неприятность. Кто теперь найдет этот чемоданчик, как она сумеет все объяснить?

В саду уже горел костер, а она всё стояла на лестнице, держась за ручку двери.

Наконец, набравшись смелости и глубоко вздохнув, открыла дверь. Тут же обо что-то споткнулась и растянулась во весь рост, задев при этом столик с цветами. Он упал. Наверное, разбились все цветочные горшки. Этого еще не хватало! В отчаянии она предпочла не подниматься с пола.

Послышались торопливые шаги, и в освещенном прямоугольнике двери показалась бабушка.

— Катюшка?!

Бабушка удостоверилась, что это действительно Катя, что она жива и невредима, если не считать нескольких царапин, и сразу занялась цветами.

Однако, несмотря на нанесенный урон, она совсем не долго бранила Катю. Тотчас же послала ее за веником и совком, в сарай — за новыми горшками, за садовой землей для пересадки цветов, — словом, закружила ее в работе. И ни слова о ее побеге, о чемоданчике и о письме.

Катя в недоумении озиралась кругом. Ее злополучный чемоданчик! Да вот он стоит, а вернее, лежит на полу. О него-то она и споткнулась.

— Это тебе привез Шкароглид, — сказала бабушка и посмотрела на Катю. — А вот тебе и письмо! — И протянула Кате злосчастный конверт.

Катя приняла его смущенно:

— Но это же…

— Что, не тебе? Вы читать умеете, девушка? Какой там адрес? К. Яндовой. Так?