Каторга

  — Вот и говорят, что их Забирают обратно, — сказал Дед спокойно. — За нами ведь наблюдают. Наблюдают все время, круглый год, круглые сутки. Я так понимаю, мысли у нас не сканируют... Думать ты можешь о чем угодно. Я так понимаю, о чем мы тут треплемся, это для них тоже не главное. Но всегда, всегда и везде имей в виду вот что. Все, все что ты делаешь, все это они видят, слышат, записывают, просчитывают, анализируют. Кушаешь, какаешь, подыхаешь в забое, гоняешь шкурку над унитазом, режешь кому-нибудь глотку. Без разницы, все.

  — Так что, вполне может быть, это и правда, — осклабился Лысый. — Может быть, кто-нибудь им покажется что исправился, и они Забирают его обратно. Я не уверен, конечно, что если такое бывает, они ему отдают обратно мозги...

  — Но тебе нужно знать вот что. Из наших, — Дед обвел рукой пространство барака, — никто никогда никуда не исчезал. Все дохнут самым спокойным образом. Или в забое, или в сортире. Трупики мы спокойно находим, собираем, упаковываем и выбрасываем из зоны. Вопросы есть?

  — Есть. — Умник уже совершенно пришел в себя и смотрел теперь попеременно на Деда и Лысого настороженным взглядом. — Если здесь все так кисло, почему вы еще не сдохли?

  Лысый с Дедом переглянулись в третий раз.

  — Хм. — Дед посмотрел в стену. — Такого вопроса мне еще не задавали, никто.

  — Зачем вы тогда вообще живете, если жить тут так... Серо и скучно? — Умник посмотрел в глаза Лысому. — И если отсюда, как вы говорите, не Забирают? Какой тогда смысл тянуть эту лямку, если даже не знаешь, за что ее тянешь?

  — Я теперь, можно сказать, уверен, — покивал Лысый Деду, — что он-то здесь долго не проживет. Хватит болтать, сейчас будет завтрак. Потом в забой, потом обед. Потом снова в забой, потом обратно в барак. Потом ужин, потом три часа свободного времени. Потом отбой. Потом подъем, потом завтрак, потом в забой, потом обед, потом снова в забой, потом обратно в барак. Потом ужин, потом три часа свободного времени. Потом отбой. Потом подъем, потом завтрак, потом в забой, потом обед, потом снова в забой, потом обратно в барак. Потом ужин, потом отбой, и так далее. Понял?

  — Понял.

  — Вопросы есть?

  — Есть. А выходной когда?

  Лысый с Дедом переглянулись в четвертый раз.

  — Слушай, Дед. — Лысый почесал блестящий затылок. — Давай его прирежем, или придушим, прямо сейчас?

  — Давай. Чтобы не мучился идиот. Вот ведь не повезло чудаку. — Дед покивал головой сочувственно. — У всех все нормально, а этому не повезло. На самом деле, жалко его. Что-то у них там сбилось. Такой бракованный он здесь не выживет.

  — Сбои должны бывать. Не бывает технологий без сбоев. Должен быть кто-то, кому и не повезет.

  Дед помолчал.

  — Знаешь... Раз уж так получилось, то так получилось. Надо будет за ним просто приглядывать. Раз уж так получилось, что он стал убогим, нужно будет за ним приглядывать. Нам, конечно, не повезло, да, просто не повезло, но что поделать, бывает.

  — И никому ни слова. Рано или поздно он, конечно, загнется, но мы...

  — Мы должны сделать все, что зависит от нас.

  Прозвенел длинный тоскливый звонок.

  

  

  Умник долго привыкал к тому, что дышать в забое было нечем. Когда они добрались до места, он шатался и падал. Адского грохота, грома и скрежета вокруг для него словно не было, и Лысый постоянно дергал его за плечо, показывая дорогу. Они пришли в свой тупик, и Умник, наконец, повалился.

  — Привыкай, туловище, — заорал Лысый, дергая его за плечо. — Вот тебе твой инструмент, вставай и работай. Как можешь, но только работай.

  Умник, цепляясь за камень стены, поднялся, взял свой отбойник, подступился к породе. Вскоре его уже нельзя было отличить от других — серая роба на фоне серого камня в тусклом тяжелом свете редких огней. Умник работал как мог, но даже не смог дотянуть до обеда. Руки выронили отбойник, он покачнулся, повалился на стену и стек в крошево камня.

  — Вставай! — заорал Лысый, вытирая грязным запястьем блестящий от пота лоб. — Вставай, а то хуже будет! — Он пнул Умника в бок несильно.

  Но Умник не успел подняться — к ним уже подошла команда дежурных.

  — Не понял? — заорал дежурный, пиная Умника в спину. — Что за курорт? Это кто отдыхает?

  — Новенький, — заорал в ответ Лысый, махая рукой Деду, чтобы тот подошел. — Сегодня первый раз только.

  — Он дебильный, — заорал подбежавший Дед. — Пока еще не ворвался, не гони так, научим.

  Дежурный потыкал Умника носком сапога.

  — Смотри, — заорал он Деду. — Еще раз увижу, замочу обоих, тебя первого.

  — Ладно, вали... А ну вставай, туловище, быстро! — Дед подхватил Умника под мышки и привалил к стене. — Але, ты жив хоть вообще? — Он отвесил ему затрещину, и Умник очнулся. — Отбойник в зубы и... Хотя бы делай вид, что работаешь, бедолага.

  До обеда Умнику удалось прошататься у стенки не роняя отбойник. Когда дежурные объявили обед, Умник рухнул на острые осколки породы, и Лысому снова пришлось его пинать и дергать. Вдвоем с Дедом они привели Умника в чувство и сунули в руки миску с похлебкой. Умник принял похлебку и стал сидеть с миской, оглядываясь мутным взором.