Катриона

"Ay, with his sporran full!" cried Robin. "And Eli kent of that!" {6}	-- Да, причем у того был полный кошель денег, -сказал Робин. -- И Эли об этом знал.
"Well, it seems it's hard to ken folk rightly," said I.	-- Как видно, человека с первого взгляда не раскусишь, -- сказал я.
"That was just what I forgot when ye came in, Mr. Balfour!" says the Writer.	-- Вот об этом-то я и забыл, когда вы ко мне вошли, мистер Бэлфур, -- сказал стряпчий.
CHAPTER III-I GO TO PILRIG	ГЛАВА III. Я ИДУ В ПИЛРИГ
The next morning, I was no sooner awake in my new lodging than I was up and into my new clothes; and no sooner the breakfast swallowed, than I was forth on my adventurers.	На следующее утро, едва я проснулся в своем новом жилище, как тотчас же вскочил и надел свое новое платье; и едва проглотил завтрак, как сразу же отправился навстречу новым приключениям.
Alan, I could hope, was fended for; James was like to be a more difficult affair, and I could not but think that enterprise might cost me dear, even as everybody said to whom I had opened my opinion.	Теперь можно было надеяться, что с Аланом будет все благополучно, но спасение Джемса -дело куда более трудное, и я невольно опасался, что это предприятие обойдется мне чересчур дорого, как утверждали все, с кем я делился своими планами.
It seemed I was come to the top of the mountain only to cast myself down; that I had clambered up, through so many and hard trials, to be rich, to be recognised, to wear city clothes and a sword to my side, all to commit mere suicide at the last end of it, and the worst kind of suicide, besides, which is to get hanged at the King's charges.	Похоже, что я вскарабкался на вершину горы только затем, чтобы броситься вниз; я прошел через множество суровых испытаний, достиг богатства, признания своих прав, возможности носить городскую одежду и шпагу на боку, и все это лишь затем, чтобы в конце концов совершить самоубийство, причем самоубийство наихудшего рода: то есть дать себя повесить по указу короля.
What was I doing it for? I asked, as I went down the high Street and out north by Leith Wynd.	"Ради чего я это делаю?" -- спрашивал я себя, шагая по Хай-стрит и свернув затем к северу по Ли-Уинд.
First I said it was to save James Stewart; and no doubt the memory of his distress, and his wife's cries, and a word or so I had let drop on that occasion worked upon me strongly.	Сначала я попробовал внушить себе, что хочу спасти Джемса Стюарта; я вспомнил его арест, рыдания его жены и сказанные мною в тот час слова, и это соображение показалось мне весьма убедительным.
At the same time I reflected that it was (or ought to be) the most indifferent matter to my father's son, whether James died in his bed or from a scaffold.	Но тут же я подумал, что, в сущности, мне, Дэвиду Бэлфуру, нет (или не должно быть) никакого дела до того, умрет ли Джемс в своей постели или на виселице.
He was Alan's cousin, to be sure; but so far as regarded Alan, the best thing would be to lie low, and let the King, and his Grace of Argyll, and the corbie crows, pick the bones of his kinsman their own way.	Конечно, он родня Алану; но что касается Алана, то ему лучше всего было бы где-то притаиться, и пусть костями его родича распорядятся как им угодно король, герцог Аргайлский и воронье.
Nor could I forget that, while we were all in the pot together, James had shown no such particular anxiety whether for Alan or me.	Я к тому же не мог забыть, что, когда мы все вместе были в беде. Джемс не слишком заботился ни об Алане, ни обо мне.