Катынь. Современная история вопроса

Бежанек писал, что весной 1943 года в польской печати появились сообщения о находке массовых польских захоронений в Катыни и были названы фамилии первых эксгумированных жертв. Польские семьи, у которых родственники попали в советский плен, стали обращаться в отделения Польского Красного Креста (ПКК) с просьбой выяснить, нет ли сведений об этих родственниках.

Вскоре польские подпольщики заметили странную особенность. В ряде случаев, после обращения в Польский Красный Крест, фамилия искомого человека через какое-то время появлялась в списке катынских жертв. Подпольщики решили проверить это предположение. Они направились в местное отделение ПКК и сообщили там фамилию Бежанека, как военнопленного, находящегося в СССР. В итоге фамилия Р.Бежанека вскоре появилась в списках катынских жертв. После этого Бежанеку пришлось срочно переменить место жительства, иначе он не дожил бы до наших дней.

О том, как нацисты расправлялись со свидетелями их фальсификаций, рассказал Эдвард Потканьский. У него был брат, друживший с польским офицером Марьяном Рудковским. В 1942 году немцы арестовали Рудковского и отправили в концлагерь Освенцим. Через полтора месяца его жена получила из концлагеря одежду мужа и извещение об его смерти. Кроме того, Рудковской предложили, если она хочет иметь пепел своего мужа, выслать по указанному адресу 500 злотых.

Однако весной 1943 г., когда немцы «раскручивали» Катынское дело, жена Рудковского обнаружила имя мужа в списках польских офицеров, «замученных большевиками в Катыни». Тогда она отправилась в гестапо с тем, чтобы узнать, где же в самом деле погиб ее муж? Оттуда она так и не вернулась (ВИЖ. № 11. 1990 г. http://katynbooks.narod.ru/ vizh/1990—12_01.html). Впоследствии эта история превратилась в слух и тайком передавалась поляками друг другу, как предупреждение о необдуманных поступках.

Невероятным высоким является процент опознания останков при эксгумации в Козьих Горах в 1943 г. (по немецким данным 67,9%, а именно – 2.815 опознанных из 4.143 эксгумированных) . В то же время в белорусских Куропатах в 1988 г. удалось из 6,5 тысяч эксгумированных. трупов опознать лишь 4 жертвы (0,06%). Из расстрелянных «врагов народа» на полигоне в подмосковном Бутово не удалось опознать никого. Даже в братских могилах времен войны, когда было известно, солдаты какого воинского соединения здесь захоронены, процент опознанных всегда был невелик. «Достижение» немецких эксгуматоров в части опознания катынских жертв пока не удалось повторить никому.

Несомненно одно, при тех нарушениях, которые постоянно совершали нацистские эксперты, столь массовая идентификация эксгумированных трупов могла быть обеспечена только целенаправленной фальсификацией . Еще нагляднее проведенную немцами фальсификацию доказывает выявленное «инвертированное» совпадение фамилий польских офицеров из списков-предписаний НКВД и немецкого эксгумационного списка (т.е. люди, ехавшие более ранними этапами , эксгумировались из верхних слоев могил, а ехавшие более поздними – из нижних , хотя в реальности должно было быть наоборот ).

Но вернемся к немецкому эксгумационному списку. После окончания «полевого периода» исследования массовых захоронений в Катыни-Козьих горах (6 июня 1943 г.), работа со списками эксгумированных и идентифицированных в катынских захоронениях продолжилась в Краковском институте судебной медицины и естественно-научной криминалистики. Начался так называемый «кабинетный» период . Его итогом должен был стать документ, лишенный видимых дефектов, который можно было бы представить мировой общественности. Однако подготовить такой документ нацистам не удалось.

Для этого достаточно сравнить списки выше упомянутого лейтенанта немецкой тайной полевой полиции Людвига Фосса со списком эксгумированных и идентифицированных поляков, опубликованном в сентябре 1943 года в сборнике документов «Amtliches Material zum Massenmord von Katyn». Сравнение показывает, что основные дефекты первоначальных списков сохранились.

Сахаров отмечает, что поражает обилие имеющихся в окончательном списке следов фальсификации и проявлений небрежности. Это свидетельство того, что работа над списками Фосса в «кабинетный период» велась в «цейтнотном режиме». И это было естественно. Уточнение списков и исправление ошибок требовало многих месяцев кропотливой работы, а политическая потребность в оперативном опубликовании официальных результатов заставляла торопиться. В этой связи, как отмечалось, немцы предпочли изъять часть якобы идентифицированных личностей из окончательного варианта эксгумационного списка.