Катынь. Современная история вопроса

Неопознаваемое состояние трупов, тот факт, что во многих случаях при двух трупах были обнаружены документы, несомненно, принадлежавшие одному лицу, минимум опознавательных знаков, особенно безупречных вещественных доказательств, найденных при трупах, наконец, то обстоятельство, что военные, убитые в Катыни, пали не на поле сражения, а по прошествии времени, в течение которого должна была происходить смена униформы, переодевания и попытки побегов, все это дает ПКК основания утверждать только то, что данные трупы имели при себе определенные документы».

Следовательно, поляки еще в 1943 г. признавали, что с уверенностью можно говорить только о том, что некий документ, зафиксированный в списках Фосса, был обнаружен при данном трупе. Но нет никаких оснований утверждать, что в прошлом он принадлежал именно этому расстрелянному человеку.

Если же говорить о немецко-польской эксгумации и идентификации, проведенной в Катыни весной 1943 г., то предельно четко и профессионально ее оценили уже неоднократно упомянутые польские судмедэксперты Ольбрыхт и Сенгалевич. Они признали «утверждения, сделанные немцами в публикации «Amtliches Material zum Massenmord von Katyn» как материал, не выдерживающий точной научной критики, а тем самым признали его обладающим слишком большим пропагандистским характером».

«Посторонние», «двойники» и «живые мертвецы» в Катыни

Существенный удар по немецко-польской версии катынского преступления наносит наличие в немецком эксгумационном списке 1943 г. так называемых «посторонних», то есть тех, кто не числился в списках Козельского лагеря . Польские эксперты всегда настаивали, что в Катыни-Козьих Горах расстреливались только офицеры и исключительно из Козельского лагеря.

Но в катынских могилах были также обнаружены трупы поляков, содержавшихся в Старобельском и Осташковском лагерях. Эти поляки могли попасть из Харькова и Калинина в Смоленскую область только в одном случае – если их в 1940 г. перевезли в лагеря «особого назначения» под Смоленск. И расстрелять их могли только немцы!

К примеру, польская сторона упорно не соглашается с тем фактом, что эксгумированные в мае 1943 г. в Козьих Горах Шкута Станислав и Ярош Хенрик никогда не содержались в Козельском лагере и не направлялись весной 1940 г. «в распоряжение начальника УНКВД по Смоленской области».

Шкута Станислав № 2398 в немецком эксгумационном списке – « Szkuta , Stanisław, Ltn. Impfschein, Mitgliedskarte d. Res.– Offiz.», опознан по справке о прививке и членскому билету офицера-резервиста. Ярош Хенрик № 3196 в немецком эксгумационном списке – « Jaros , Henryk. Res.-Offz.-Ausweis (unleserlich)», опознан по удостоверению офицера запаса. В Козельском лагере не содержалось ни одного человека с похожим именем и фамилией. Поэтому с почти 100% вероятностью этих польские офицеры следует идентифицировать, как содержавшихся в Старобельском лагере НКВД подпоручика Шкуту Станислава Францишковича (Szkuta Stanisław s.Franciszka), 1913 г.р. и капитана запаса Яроша Хенрика Стефанович (Jarosz Henryk s.Stefana), 1892 г.р.

Установлено, что и Шкута и Ярош весной 1940 г. были этапированы из Старобельского лагеря не в Смоленск, а в Харьков. Там они оба, по официальной версии, якобы, были расстреляны и захоронены на спецкладбище в Пятихатках, на котором в настоящее время установлены мемориальные таблички с их именами. Сторонники официальной версия оказались не способны объяснить, каким образом Шкута и Ярош оказались в Козьих Горах. Но оказались способны в очередной раз сочинить невероятную версию по этому поводу.

28 мая 2005 г. в варшавском Королевском замке состоялась 15 сессия традиционной ежегодной Катынской конференции. На ней с докладом о присутствии «посторонних» поляков в катынских могилах выступил член международного общества «Мемориал», «известный катыновед» астроном Алексей Памятных.