Катынь

— …У аппарата Сталин. Все поляки освобождены из тюрем?.. — Минута молчания. Слушает. — А то у меня тут польский посол, который утверждает, что не все… — опять слушает, потом кладет трубку и, вернувшись к столу для совещаний, меняет тему разговора. Прошло 5–8 минут и вдруг зазвонил телефон. Сталин взял трубку сам. Слушал. Раз только буркнул что-то под нос, но не сказал ни слова. Положил трубку, вернулся на свое место и на этот раз молчал. Посол Кот почувствовал, что его аудиенция кончилась.

Иосиф Сталин ясно сказал, что он не знает, где находятся военнопленные, которые в 1939/1940 году были в лагерях в Козельске, Осташкове и Старобельске, и какая судьба их постигла…

А с польской стороны все еще не допускали мысли, что все 15 тысяч недостающих военнопленных могли навсегда исчезнуть! Вопреки ноте Богомолова, вопреки советским заверениям о том, что ничего неизвестно о таких военнопленных. Поляки не верили советским властям, что эти военнопленные освобождены в 1940 году и что их нет на территории СССР. Наоборот, они утешались тем, что военнопленные попали в крайне тяжкие условия существования и теперь советское правительство пытается как-то затушевать дело, создать проволочку, может быть, провести их освобождение поэтапно… а может быть, оно действительно не в состоянии доставить их из-за полярного круга. Зима. Страшная зима стояла во всей стране. И в самоутешении сказывалась тревога: как они живут там, в промерзлых советских концлагерях за полярным кругом.

* * *

Первый разговор со Сталиным состоялся 14 ноября 1941 года. С того времени, в ожидании приезда в СССР генерала Сикорского, никаких шагов не предпринималось.

1 декабря польское посольство приготовило для Сикорского «Записку по делу интернированных военнослужащих польской армии из лагерей в Старобельске, Козельске и Осташкове». Записка эта подтверждала несомненный факт: свыше 98 % всех офицеров и солдат было вывезено из трех вышеупомянутых лагерей весной 1940 года, и их след затерялся.

Генерал Сикорский прибыл в Москву, внимательно изучил записку, взял с собой генерала Андерса, назначенного в то время командующим всеми формирующимися в СССР польскими войсковыми подразделениями, посла Кота и отправился в Кремль. Там, а дело было 3 декабря 1941 года, он был принят Сталиным, как всегда, в присутствии Молотова.

Генерал Сикорский: …Господин президент, я утверждаю, что объявленная вами амнистия не проводится в жизнь. Многие, притом самые ценные наши люди, все еще находятся в лагерях и тюрьмах.

Сталин (рисуя): Это невозможно, так как амнистия касалась всех и все поляки освобождены. (Последние слова он говорит, обращаясь к Молотову, а тот утвердительно кивает головой.)

Генерал Сикорский (берет из рук Андерса список): Это не наше дело предъявлять точные списки наших людей, так как они есть у начальников лагерей. У меня с собой список около четырех тысяч офицеров, которых силой вывезли и которые до сих пор находятся еще в тюрьмах или в лагерях. Это неполный список — в нем только фамилии, включенные по памяти. Я распорядился проверить, нет ли их в Польше, с которой у меня постоянная связь. Оказалось, что там нет никого из них, так же, как их нет и в лагерях для военнопленных в Германии. Эти люди находятся здесь. Никто из них не вернулся.

Сталин: Это невозможно! Они бежали.

Генерал Андерс: Куда же они могли бежать?

Сталин: Ну, в Маньчжурию, например…

Генерал Андерс: Невозможно, чтобы все они сумели бежать… Большинство офицеров, упомянутых в списке, я знаю лично. Среди них — мои штабные офицеры и командиры.

Сталин: Их наверняка освободили, но они не успели еще приехать.

Генерал Сикорский: Россия — большая страна, и она испытывает большие трудности. Быть может, местные власти не исполнили приказа? Если бы кто-нибудь выбрался за границу, он, вне сомнения, явился бы ко мне.

Сталин: Советское правительство не имеет ни малейшей причины задерживать хоть кого-либо из поляков.

Молотов: Мы задержали только тех, кто после начала войны совершил преступления: производили диверсии, устанавливали радиостанции и т. п. В них вы, вероятно, не заинтересованы.

Кот: Конечно, нет. Но я просил, чтобы нам дали списки этих людей, так как в очень многих случаях обвиняются настоящие патриоты и ни в чем неповинные люди.

Молотов поддакивает.

Генерал Сикорский: Было бы хорошо, чтобы вы, господин президент, выступили по этому делу с публичным разъяснением, которое коренным образом изменило бы подход к полякам в Советской России. Они ведь не туристы, а люди, насильно вывезенные из Польши. Они попали сюда не по собственной воле, но были вывезены и много выстрадали.

Сталин: Это будет сделано. Специальные распоряжения будут даны исполнительным властям. Однако нужно понять, что мы ведем войну.