Кавалер умученных Жизелей

* * *

Отколлектированный, выжатый Васильев
Не стал цепляться за любой кусок.
Арсений его вытряс очень сильно,
Но тот был счастлив, что не до конца.
Любовь к Катрин была так беззащитна!
Наутро совершили перевод,
Арсений видел – деньги поступили.

Васильева отправили под душ.

Чтоб в полном был порядке – мыться, бриться.
Костюм, и галстук – всё чин-чинарём.
Потом его отправили в отель,
К заметной радости того секретаря,
Что с Томасом его встречал у входа.
Психолог возвратился в этот мир.

* * *

Пришлось признать, что наступила осень.
Не та, что ненавистна непогодой,
А трогательно грустная пора,
Когда душа не верит в увяданье,
А время начинает брать своё.
И всё красиво в уходящем лете,
Но падает пожухлая листва.
И утомлённая орбита солнца
Не достигает прежней высоты.

Наина Ухова была готова ехать,

Но Глеб был совершенно не готов
К такому шагу преданной супруги.

– И, что ты вдруг куда-то собралась?

Скажи мне, что не так, я всё исправлю. —

Наине приходилось думать вслух.

– Мою судьбу? Мою любовь? Свободу? —

– Тебя не содержали взаперти. —

– Но мне не нужно жизни с позволенья.

Ты лучше успокойся и пойми. —

Глеб больше часа думал в кабинете.

И вышел, озабоченно серьёзный.

– Ты делай, ради бога, как решила.

Такая значит вышла недолга. —

Наина позвонила Петухову,

Ведь тоже приходилось объяснять.

– Я Глебу помогу и мы уедем.

Как с доктором он должен говорить? —

– Что средства свои хочет все назад,

Как требуют друзья Наины Львовны.

Заставить Ухова, чтоб он открыл глаза —

Оправданно нелегкая работа.
Пришлось пуститься даже на шантаж:
«Не будет так – я сразу уезжаю!».
И он, что хочет, высказал Артему.
– Друзья Наины Львовны так хотят. —

Васильев без заминки отдал всё.

Он смог уже немного оклематься,
И думал о Наининых друзьях.

* * *