Кавалер умученных Жизелей

А девушки, лишь за угол свернули,
Как тут же обнаружили бутик.
Без вывески, со скромным чёрным платьем
В окне витрины. – Вот – Коко Шанель. —

Катрин помчалась быстренько на встречу.

Наина же зашла на пять минут.
Купила одну блузку, и вернулась,
Надев её, как лучший сувенир.

При четкой общей строгости покроя

Блузон имел такой парадный вид,
Что сделал появление Наины,
Царицей на ликующем балу.

Арсений даже встал от восхищенья.

Так слушал он Наинины слова:

– Наряд этот – конец моим сомненьям.

Коко Шанель не стала бы Коко,
Когда бы на секунду сомневалась.
Уверенность к победе привела.
Я вижу, ты уже распорядился? —

Не ясно, что стояло на столе,

Но вид и ароматы впечатляли.

– Все кланялись и говорили «Дозо», —

Арсений пересказывал взахлеб.
– И гейша принесла ещё Саке.
Я пробовал и выпил – очень вкусно. —

– Налей и мне, я теплое люблю.

Давай – за исполнение желаний. —

– Прекрасно. Ради этого – до дна. —

Напиток был не крепок и хорош.

Наина его просто смаковала.

– А вкус её как будто бы другой. —

– Здесь разные саке, в ассортименте.

И гейша назвала его «ВАСАБИ». —

– Ты спутал. Так японский хрен зовут. —

– Возможно, – не то время, чтобы спорить.

Панно, что разделяли этот зал,
Теперь казались стенами дворца,
А простенькие скромные мотивы,
Звучали, словно музыка богов.
И виделись такие перспективы,
В грядущем, что захватывало дух.

– Наина, о Наина, боже мой!

Какое счастье, что мы повстречались!
Ещё Саке? Божественный нектар. —

Любовь вполне заслуживала тоста,

И ей во славу выпили до дна.
Крещендо чувств закатывалось в форте.

Опять явилась ласковая гейша,

Узнать у них, не нужно ли чего.
Наине что-то было в ней знакомо,
Но только промелькнуло в голове.
Не время размышлять об этой гейше,
Когда дождались праздника души.

– Скажите, как вы это называли? —

С поклоном обратился Петухов
К таинственной фигуре от Кабуки.
– Да где же ей по-русски понимать?
А кроме «дозо» я у них не знаю. —

Кувшин с Саке он поднял со стола,

И слово “name”[22] из памяти возникло.
Не важно, что подумала японка,
Но мелкими шажками заспешила
К панно, что отгораживало зал.
И, прежде чем исчезнуть, повернулась,
Чтоб бросить им название: «Васарт».

В Наине уже пело торжество

Такого же огромного накала,
Как у Чайковского в апофеозе «Пятой».

Хоть память подсказала, если гейшу,

Раздеть и сбросить маску от Кабуки,
То фрейлин может многое сказать.
И, что «Васарт» родился от «Васюхи».

«Но, что набор из слов о подлой мести,

Для жительницы райской стороны?»

Наина просто звонко рассмеялась.

Ведь ей хотелось всех благословить.

Арсений сгрёб её в охапку, и помчались.

От муторных всех дрязг и суеты.
От заблуждений и привычки сомневаться.
Благословляя остающихся людей.

Им дали персональный самолёт.

Не крошку, а огромный белый лайнер
С салоном из прозрачного стекла.

Стремительно набрали высоту,

И вот уже парили над землёю.

– Смотри, Арсений, МИГи, как дельфины,

Кружатся возле нашего борта. —

– А этот, как заправский заводила,

Он что-то четко пишет в вышине. —

– И белый расплывающийся след

Уносит эти буквы к горизонту. —

– Я прочитал, Наина, милая:

“THE END”.