Кавалергард

Барон смутился неожиданно и, поклонившись, отъехал. Через несколько минут над драгунскими полками послышался громогласный немецкий «Хох!» и русская «Слава!» в честь Померанского. «Виновник» снова пожал плечами – он не раз попадал в ситуации, когда обычное человеческое отношение воспринимается окружающими как нечто необыкновенное.

Хитрости в предстоящем бою были не самые значимые. Поскольку Померанский пришел позже, то не успел нормально подготовить поле боя. Так, ночью поползали по полю и навтыкали противоконных колышков перед позициями пехоты. Ну еще замаскировали батареи в гуще солдат, выставив взамен ложные.

Ложные батареи стояли напротив позиции наемников, отчего те заметно нервничали. В принципе такой подход был достаточно разумный: при некотором везении можно было исключить последних из боя, что уже хорошо. Но понятно, что Рюгену этого было недостаточно, и «исключить» требовалось прежде всего кавалерию – даже поместная конница была опасна, все-таки индивидуальная выучка у дворян высока, и если те прорвут строй… А если они будут взаимодействовать вместе с мекленбуржской пехотой, то шансы на это слишком высоки.

Так что настоящие пушки были замаскированы в пехотном каре, стоящем напротив конницы врага. Звучит просто, но сколько это потребовало трудов… Только безукоризненная выучка и точнейший расчет сделали это возможным. Ну да артиллерией командовал Михель Покора, профессионал высочайшего класса.

Кавалерия Померании стояла по центру, как раз между пехотой и пушками. И опять же со стороны такое расположение выглядело пусть и не идеальным, но достаточно грамотным: при необходимости кирасиры и драгуны Рюгена могли прийти на помощь как артиллеристам, так и пехотинцам, да и атаковать позиции конницы стоящая напротив пехота Мекленбурга не могла – это считалось самоубийством.

Вроде бы и незамысловато, но в сочетании с разведданными и идеальным исполнением должно помочь… Еще раз окинув взглядом поле боя, Вольгаст кивнул трубачу, и над полем раздались сигналы. Тут же из ложной батареи по наемникам начали палить несколько пушчонок, оставленные там для достоверности.

– Бах! Бах! Бах!

Строй дрогнул, и вражеские командиры забегали, восстанавливая спокойствие. Получалось плохо, но всего через десять минут наемники заорали что-то бравурное и перешли в наступление.

Шли неохотно, но почти тут же с места сорвалась кавалерия Мекленбурга. Впереди были кадровые полки, сзади шла поместная конница.

Видя такой расклад, наемники тоже ускорили шаг: все-таки одно дело идти на пушки, рядом с которыми стоят драгуны, и совсем другое – когда эти самые драгуны будут сейчас заняты в рубке.

– Ааа!

– Кровь и золото!

Надежды не оправдались – мекленбуржская конница наткнулась на колышки и движение застопорилось. Вот что значит – не иметь толковой разведки…

Пехота Грифича открыла огонь – пока только те, у кого было нарезное оружие, все-таки расстояние пока заметное.

– Бббах! Бббах!

Две тысячи драгун и около тысячи конных ополченцев Померании пришли в движение и начали выстраиваться в колонны. Мекленбуржская конница так же стала перестраиваться в боевой порядок, теряя людей и лошадей под огнем.

Выстроив подчиненных и начав движение, барон Фольгест развернул полки и бросил их на наемников. Три тысячи конницы на пять тысяч пехотинцев, не готовых к отражению атаки… Нет, попытки перестроиться были, но неудачные. Пусть большинство наемников были отменными профессионалами, но отряды и отрядики просто не притерлись друг к другу.

– Рубим и улыбаемся! – с остервенелым весельем орали померанские кавалеристы.

– Н-на! – Лошадь сбивает грудью сразу нескольких разномастно одетых пехотинцев, и те быстро пропадают под копытами конницы.

– Поща…

– Бах! – Пуля бессильно звенит о шлем кирасира.

– Иго-го! – Вороной конь, озверевший от запаха крови, кусает врагов крепкими желтоватыми зубами.

– Хрр… – И пожилой черноволосый наемник падает на землю, суча ногами и пытаясь зажать перерубленное горло.

Драгуны Мекленбурга попытались было прийти на помощь, но тут померанская пехота расступилась, и в дело наконец вступили пушки, собирая кровавый урожай.

– Бах! Бах! Бах!

Картечь из четырех десятков орудий сильно проредила вражеские ряды и выбила все мысли о помощи наемникам.

– Аа!

– Матерь божия, помилуй меня…

– Шайзе!

– Не хочу!

– Бах! Бах! Бах!

Кадровые военные и ополченцы перемешались, и теперь одни норовили уйти из-под обстрела, другие – выстроиться в полки и атаковать пушки, третьи – все-таки помочь наемникам.

Продолжалось это недолго, но каждая из пушек успела сделать по несколько выстрелов, да мешали те самые колышки под ногами и многочисленные трупы людей и лошадей. Выстраиваться в боевой порядок под огнем было проблематично, но, в общем-то, мекленбуржцы неплохо справлялись.

– Строиться, строиться! Стой под огнем, свинские дети! Строимся!

Пусть юнкера-охотники здесь, скорее, мешали, но что-что, а храбрости у врагов было достаточно.

Только начало получаться подобие строя, как в него сбоку врезалась конница Померании, успевшая изрубить почти всех наемников.