Кавалькада

Однако за дверью вместо сокровищ оказался Гуннар Зонтаг, все такой же высокий, красивый и светловолосый, все в том же сером костюме или в новом, но точно таком же. Он без всякого выражения взглянул на Пуци, потом на мисс Тернер и на меня, кивнул и отошел в сторону, пропуская нас в комнату.

В противоположном конце этой маленькой комнаты расположилась кружком группа людей, обращенных к нам спиной. Перед ними висело зеркало, но они стояли, опустив головы, пряча лица, и узнать никого из них я не мог. Пуци позвал:

— Господин Гитлер! — Все присутствующие разом повернулись, и я их узнал.

Тут собралась вся кавалькада — все члены нацистской партии, с которыми мы познакомились по приезде в Германию. Капитан Рём, капитан Геринг, Фридрих Нордструм, Рудольф Гесс, Эмиль Морис и Альфред Розенберг.

Они дружно отпрянули от сидевшего человека, вокруг которого они собрались, и я увидел Адольфа Гитлера.

Он встал, приветливо улыбнулся и направился к нам с протянутой для рукопожатия рукой.

Как верно подметил Пуци еще в Берлине, в нем не было ничего особенного. Белая рубашка, черный галстук, коричневый костюм, который не мешало бы погладить. К бледному лбу прилипла прядь мягких темных волос. Безвольный подбородок. Несколько крупноватый нос. Обнажившиеся в улыбке серые зубы. Жесткие усики над верхней губой выглядели почти комично, как будто какой-то шутник взял и обрезал их кончики, пока их обладатель спал.

Но глаза производили поразительное впечатление. Бледно-голубые, с большими и очень темными зрачками, они смотрели в мои глаза с такой теплотой и искренностью, что, несмотря на все, что я о нем слышал и о чем догадывался сам, я поймал себя на том, что пожимаю его влажную руку с большой теплотой и едва слышу, как Пуци представляет нас друг другу.

Отпустив мою руку, Гитлер повернулся к мисс Тернер. И я заметил, как его голубые глаза скользнули вниз, оценивая ее платье. Затем они быстро вернулись на место, и Гитлер заглянул ей в глаза. Потом моргнул и улыбнулся, явно весьма польщенный. Прижимая руки к телу, он строго и учтиво поклонился. Продолжая улыбаться, он сказал по-немецки явно что-то приятное — мисс Тернер ответила и снова вежливо улыбнулась.

Пуци наклонился ко мне.

— Он сказал, — гордо возвестил он, — что я недостаточно высоко оценил ее красоту.

Гитлер повернулся к стоявшим у него за спиной соратникам, что-то сказал, поднял правую руку и несколько раз быстро покрутил ею в воздухе.

Соратники переглянулись и потянулись к двери — судя по их виду, весьма неохотно. Розенберг с Морисом беззастенчиво пожирали глазами мисс Тернер. Остальные недовольно поглядывали на меня из-под полуопущенных век, точно кучка бывших баловней, которым дали отставку при появлении в городе новенького любимчика.

Когда все, кроме Пуци, ушли, Гитлер повернулся ко мне, усмехнулся и что-то сказал. Пуци перевел:

— Он наслышан о том, как вы обошлись с той парочкой, которую Розенберг отрядил следить за вами. Он говорит, вы лихо все проделали. Он сказал Розенбергу, что тот не должен был их подсылать и мешать вам.

Продолжая усмехаться, Гитлер хлопнул меня по плечу и сказал еще что-то.

— Да уж, вы молодец, — перевел Пуци. — Вышли один на один, показали силу. Так им и надо, этим прихвостням.

— Я рад, что ему понравилось, — сказал я.

Пуци перевел мои слова.

Гитлер рассмеялся — от глаз разбежались морщинки — и сказал:

— Ja, ja.

Затем он повернулся к Пуци и о чем-то его спросил. И они принялись что-то обсуждать. В разгар обсуждения Гитлер снова взглянул на мисс Тернер и тут же одарил ее обворожительной улыбкой. Будь у него получше зубы, улыбку можно было бы назвать ослепительной.

Пуци повернулся ко мне.

— Господин Гитлер предлагает мне провести вас на ваши места. Он с удовольствием встретится с вами за ужином.

Я спросил:

— Он в курсе, что я хочу поговорить с ним об инциденте в Тиргартене?

— Да, конечно. Он ждет этого с не меньшим удовольствием.

Глава тридцать третья

Я крикнул Пуци:

— Кто эти там, впереди? В форме?

— В основном офицеры, на каждом орденов и медалей столько, что хватило бы на целый крейсер — вместо балласта.

Мы сидели посреди всего этого гвалта, за столом в седьмом ряду от сцены, справа от главного прохода. Один из спортсменов Геринга, здоровый такой парень, караулил для нас стулья. После нашего появления и разговора с Пуци спортсмен отошел в глубь зала. Мисс Тернер села возле прохода, я — сбоку, Пуци — справа от меня. Он крикнул:

— Узнали генерала Людендорфа? Во время войны он командовал немецкой армией.

— Тогда, — заметил я, — у меня не было случая с ним встретиться.

— Рядом с ним генерал-майор фон Эпп. Командовал королевскими телохранителями. Я имею в виду короля Баварии. По другую руку от генерала — капитан Эрхардт. Предводитель Friekorps.

— А вот о нем я слышал.

— Великий патриот, — крикнул Пуци. — Ох уж и задал он красным жару в Берлине, можете мне поверить. А вон там сидит…