Кавказская Голгофа

   Все богослужения совершались строго по уставу. Когда пели «Милость мира», Батюшка воздевал руки к небу в таком трепетном молении, что люди от умиления не могли сдержать слез. Слезно молился и сам отец Петр.

   Крестным знамением он осенял себя и людей всегда не спеша, строго и величественно. И в то же время в его движениях было необычайно много смирения, кротости и любви. Рассказывают, что однажды в начале 70-х годов, когда в стране начался обмен советских паспортов старого образца на новые, многие люди приезжали к отцу Петру с сомнениями: не есть ли это антихристова печать? Как-то окружили его прихожанки, приехавшие из Грозного, и с тревогой в голосе стали просить разрешить их страхи и недоумения. Отец Петр, вспоминают, вдруг распрямил свои сутулые плечи и из-под густых бровей посмотрел на женщин: «И это говорят православные? Мы, христиане, должны знать только одну Печать и верить в ее силу!» При этих словах Батюшка широко перекрестился, каждым движением крестного знамения действительно словно впечатывая в себя непобедимую креста. Когда он благословлял в храме напрестольным крестом прихожан, то люди чувствовали необычайную силу этого благословения, которая покрывала всех присутствующих. При этом Батюшка немного наклонял голову и прищуривал глаза, словно всматриваясь туда, что было скрыто от простого людского взора.

   Особо надо рассказать о том, как отец Петр исповедывал людей. Совершал он исповедь глубоко смиренно, кротко, осознавая себя недостойным свидетелем великого присутствия во святом таинстве Самого Бога. Отец Петр никогда не торопил человека, желавшего очистить свою душу от греховной скверны, не подгонял его и не ограничивал во времени. А желающих исповедаться у него было всегда много. Если люди приезжали издалека и останавливались ночевать, то исповедь начиналась с вечера и продолжалась допоздна, что давало возможность человеку спокойно, собранно открыть все, что тяготило душу.

   Рассказывают, что однажды, когда Батюшка недолго гостил на родине, к нему обратились с просьбой исповедать его родственника, обреченного на смерть тяжелой формой раковой болезни. Сам больной долгое время не решался открыть пред Богом свою душу, а когда согласился, то просил сделать это в присутствии протоиерея Петра Сухоносова. Рано утром к батюшке приехали на легковой машине. Отец Петр был безмерно рад помочь облегчить душевные и физические страдания несчастного и немедленно собрался к нему.

   Вскоре прибыли на место. Батюшка зашел в комнату к больному, затворив за собой дверь, а остальные родственники остались в соседней комнате. Попросили подождать и хозяина машины: все почему-то подумали, что исповедь будет недолгой, и священника скоро надо будет везти назад. Но прошел час, другой, третий... Батюшка не выходил. Из-за плотно прикрытой двери слышалась лишь приглушенная беседа двух человек. Не дождавшись, когда все завершится, водитель уехал. А исповедь все продолжалась. Лишь через 7 часов из комнаты вышел отец Петр, а за ним его родственник, который до этого лежал на своем одре, не находя себе Места от невыносимых болей. Оба предстали перед родней в состоянии духовной радости и умиротворения.

   «Ну вот, – широко улыбнулся отец Петр, – а мне говорили, что он уже мертвец. А мертвец-то воскрес!»

   И, не увидев в комнате водителя, спросил: «А кто же меня повезет назад?» «Да я отвезу сам», – к еще большему удивлению всех бодро сказал больной. И, действительно, сев за руль своей машины, он сам отвез батюшку в соседнее село, где его ждали. Через некоторое время этот поднятый молитвами Батюшки больной мирно отошел ко Господу.

   Те, кто исповедывался у отца Петра, знают, что это была не просто исповедь, а глубокое сокрушение сердца о грехах перед Богом. Батюшка старался помочь человеку увидеть всю мерзость того, чем была запачкана душа. Если она была огрубелой и нечувственной, отец Петр пытался размягчить ее своим участием и слезами.

   «Неужели вы сделали это?.. – глаза того, кто стоял под епитрахилью, встречались с умоляющим взглядом Батюшки. – Неужели все это – правда? Не верю... Может, вы наговариваете на себя или вам что-то кажется? Нет? Как же это все случилось?..»

   И человек начинал раскрывать тайники души, оплакивая совершенный грех вместе с пастырем.

   «Вы искренно раскаиваетесь в том, что произошло? – тихо спрашивал Батюшка своего собеседника. – И так же искренно хотите, чтобы грех не повторился? Тогда молитесь Спасителю и Божией Матери. Давайте вместе будем молиться – и Господь простит...»

   На исповедь к отцу Петру шло много детей. Благочестивые богобоязненные родители непременно стремились, чтобы их чад исповедал именно этот священник. «Когда мои младшие братья и сестры в чем-то проказничали, – вспоминает матушка Зиновия Афонина, получившая духовное окормление у протоиерея Петра Сухоносова, – папа их не наказывал, а отсылал к отцу Петру на исповедь. А рассказывать батюшке о своих шалостях было очень стыдно, потому что все мы знали, как сильно нас Батюшка всех любил».