Кавказская Голгофа

   «Ангелине нужна игрушка, – вновь он вскоре обращается с просьбой, – только игрушка УЧЕБНАЯ, то есть азбука. Ведь были же когда-то кубики с картинками! Память у нее есть, читает трисвятое наизусть, но развитие надо подтолкнуть, вызвать желание учиться. Приходит к семи часам. Вообще, она речистая, выражается чистым русским языком. Может быть, найдете на картоне раздельные буквочки?.. Постарайтесь. Нужно срочно».

   «Спаси, Господи, за кубики, – благодарит Батюшка, – да, этого я и просил. Анжела алфавит почти знает, но слоги даются ей трудно или желания мало. Алле приходится покрикивать на нее. А на устную речь она грамотная. Но от строгих наказаний воздерживаемся... Ей уже 7 лет. В школу ходить опасно, а как еще – не придумаем. Иногда со службы уходит, чтобы побегать с детьми...»

   Недалеко от церкви жила (а может, живет и до сих пор?) еще одна несчастная – раба Божия Евгения. От рождения тяжелая неизлечимая болезнь приковала ее к постели, однако, несмотря на это, она имела чистый, ясный ум и всегда держала в нем молитву. Ее привозили в специальном возочке в храм и ставили напротив иконостаса: там ей удобно было следить за богослужением, слушать певчих и молиться. Когда Батюшка выходил со Святой Чашей, она плакала. Не было, пожалуй, дня, чтобы Евгения не увиделась с батюшкой: она любила его духовно настолько, насколько на это способен чистый непорочный ребенок. И отец Петр отвечал ей на этой неподдельной лаской: он всегда подходил к ней, разговаривал, улыбался, часто причащал и на каждой службе давал ей обязательно приложиться к кресту. Все это было для Евгении большим утешением в ее жизни.

   Когда отец Петр приезжал по делам в Грозный, где находился благочинный православных церквей бывшей Чечено-Ингушетии, к нему немедленно со всех сторон спешили люди – просить святого благословения. В Грозном его очень многие знали и тоже искренно любили, часто ездили к нему в «Слепцовку» за советом.

   «Батюшка поднимался на второй этаж, где располагался кабинет отца благочинного, – вспоминает давняя прихожанка Грозненского Михайло-Архангельского храма Мария, – а за ним следовала целая вереница народу. Батюшка всех благословлял, ласково целуя в голову. Входя же в само помещение, он почтенно разувался, снимая с сапог галоши, что другие посетители, как правило, не делали – ведь это была все-таки прихожая.

   «Батюшка, что вы делаете! – пыталась его остановить женщина-смотритель. – Зачем вы разуваетесь? Проходите, проходите!»

   Но отец Петр все-таки разувался, всем кланялся и, почтительно указывая наверх, тихо отвечал: «Как можно? Ведь я иду туда...»

   К отцу Петру обращались самые разные люди. В конце 1980-х годов, в самый разгар горбачевской «перестройки», сюда потянулись руководители: они шли, предложить свою помощь, пожертвовать что-то на храм. «Раз вы помогаете нам, значит, верите, что церковь необходима государству, – беседовал с ними отец Петр. – Тогда почему ж сами не ходите на богослужения? Вот если бы руководитель был верующим, то, глядя на него, к вере пришли и его подчиненные».

   Внецерковные люди почему-то стеснялись обращаться к отцу Петру так, как принято у верующих, прося благословения, а обращались чисто по-мирски: «Петр Петрович». Но тот не обижался: «Прежде чем требовать от людей исполнения церковных правил, их нужно этому научить. А для этого нужно время». Отец Петр не склонен был заниматься специальной проповеднической работой за стенами родного храма, но когда его приглашали для встречи с людьми, он шел туда проповедовать слово Божие. Храм же считал главным центром церковной проповеди и всей христианской жизни: без него он Не видел иного пути спасения человеческой души. «Сколько б человек ни говорил о том, что он якобы верующий в душе, – наставлял Батюшка, – без православной церкви он не спасется».

   Случалось, что в храм, еще до военных действий, приезжали или приходили солдаты из соседнего гарнизона. Отец Петр сам подходил к ним, учтиво здоровался и живо интересовался их верой, спрашивал, откуда они прибыли на службу в эти края, кто их родители. Батюшка не скрывал радости, когда видел на шее у молодых солдат под гимнастеркой крестики на веревочке или цепочке.

   «Райские времена пришли на нашу землю, – говорил он, – никого не преследуют за веру, никого не гонят, не сажают. Только иди в храм Божий и молись, спасайся!»

   Шли в «Слепцовку» и коммунисты, когда исповедать Бога открыто для них было небезопасно. Шли тайно: крестить своих некрещеных детей, просить духовного совета. Батюшка никого не укорял, а лишь говорил: «Наш Господь страдал за всех людей, а поэтому ждет к Себе тоже всех. У Него нет исключения...» Отец Петр был глубоко убежден: раз люди идут в храм Божий - пусть тайно, оглядываясь по сторонам, боясь встретить кого-либо из знакомых – то вера в народе обязательно проснется!