Кавказские новеллы

Наира и сама не знала, как на это ответить, потому что они таскали эти огромные тюки, а зарабатывали жалкие пять рублей в день и то иногда, а кормил их по-прежнему Годо на свою трудовую зарплату.

Зарета, видя эти бесплодные усилия со стороны грузинских бизнесменов, хотела своим осетинским размахом переплюнуть врагов и занялась… продажей самолетов. Целыми днями она обзванивала аэропорты на предмет имеющихся самолетов для продажи или передачи их в лизинг. Она хотела продать самолет в Грецию, потому что там жила ее дочь.

Увидев это, грузинская сторона стала смотреть на Зарету с завистью, в то время как Зарета посматривала свысока и с презрением на врагов, специализировавшихся на венгерских позолоченных ложках с Киевского рынка, и делала вид, что ей удалось уже очень многое в ее международном бизнесе, хотя об ее усилиях Греция не подозревала.

К этому времени Этери разочаровалась в Люсике, которая еще в Тбилиси обещала очень хороший бизнес через своих курдов, а теперь весь бизнес заключался в злополучных ложках.

Исчерпав возможности Люсики, грузинская сторона стала делать компромиссные попытки к примирению с осетинской стороной, чтобы выведать стратегические планы торговли самолетами, для чего даже пожертвовать Люсикой, изгнав ее из квартиры.

С самого первого дня Наире приходилось самой убирать и чистить свой ковчег, что приводило обе стороны в страшное возбуждение. Здесь опять начиналась война, принимавшая формы межнациональной, а Люсика как курдианка примыкала то к грузинской стороне, то к осетинской – в зависимости от собственной выгоды.

Зарета выставляла неизменный аргумент – почему это «черноколготочница», явный враг осетин, просит помощи у тех же осетин?! Наира, зная, что в этой войне был убит брат тети Зареты, тем не менее, пыталась всеми силами сохранять в своем доме интернациональное равноденствие.

Со временем Люсика, изучив международное положение, стала незаметно разжигать эту рознь еще сильней и тайно подходила к Наире, предлагая выгнать обе враждующие стороны, чтобы расчистить себе путь к воссоединению в этой квартире с сыном, при этом так ставя вопрос: если здесь живет сын Зареты, то почему ее, Люсики, сын должен вдали от матери снимать квартиру за бешеные деньги?!

Люсика, когда думала, всегда курила огромную длинную трубку.

По ночам, когда тетя Люсика шаркала тапочками, пила крепкий кофе, курила свою трубку и, заложив одну руку за спину, согнувшись, прохаживалась по периметру кухни, как Сталин во время своих ночных кремлевских бдений, вынашивая стратегические планы, она была «третьей силой», которая провоцировала грузино-осетинский конфликт в этом доме.

Из-за нее остальные тоже вставали и тянулись в кухню.

Люсика, кроме всего, гадала на кофе. Однажды поздно вечером она нагадала, что придет гость, и через пять минут, в час ночи, раздался звонок в дверь. За дверью стоял дальний родственник Наиры с потерянным видом и двумя чемоданами. Он просился переночевать.

Увидев целую толпу самых разных женщин, он растерялся еще больше, но не отступил – некуда было.

Встал вопрос, как разделить ночлег между ночующими. Так как в то время сын Зареты отсутствовал, то Наира решила, дабы не создать прецедента, красивую холеную тетушку Зарету переселить к тетушке Этери, а Люсику положить в одной комнате с Георгием.

Георгий в коридоре тихо и жалобно пытался воззвать к милосердию Наиры и не укладывать его в одной комнате с Люсикой, потому что он ее боится. Но ситуацию изменить было невозможно.

После ночевки Георгий не ушел, чем в корне изменил обстановку в доме. Все политические интриги уступили место интересу к Георгию – голубоглазому высокому, широкоплечему блондину, человеку совершенно нордического типа внешности, этому тбилисскому беженцу, бывшему инженеру с задатками экстрасенса, но главное – разведенному.

У тетушек Наиры, по материнской линии, завязалась смертельная схватка теперь уже за сердце Георгия, дяди по отцовской линии. Заигрывали все гостьи, кроме Люсики, оставшейся верной трубке и сыну.

Сам Георгий, необыкновенный аккуратист, словно не замечая кипящих вокруг него страстей, первым долгом навел порядок в кухне, освободив Наиру от уборки хотя бы в этом священном месте. Затем он принялся готовить сам, а уже потом умело использовал соперничество обеих блондинок в пробудившемся у них интересе к кулинарии и закончил тем, что каждый вечер приготавливались самые необыкновенные блюда, но чаще всего благоуханные хинкали.

Этери, несмотря на свои трудные дороги в бизнесе, снова стала пепельной блондинкой, и столичная жизнь, даже в столь трансформированной форме, привела ее в относительный порядок, сразу оцененный взглядами мужчин в московском метрополитене.

Она заблистала тортами с многозначительными названиями, как-то: «День и ночь», «Ночной полет», «Наполеон», намекая на то, что жизнь продолжается.

Зарета усиленно готовила тонкие осетинские пироги с сыром, делая упор на осетинском сердце Георгия.