Казачий крест

Они вышли на крыльцо, и Матвей, едва кивнув вскочившему со ступеней пареньку, тут же требовательно протянул руку. Взяв в руки оружие, он плавно вытянул его из ножен и, едва повернув руку, понял, в чём проблема. Рукояти длинных кавказских кинжалов обычно крепились на двух заклёпках и потому нередко начинали болтаться. Металл заклёпок изнашивался и появлялся люфт в посадке черенка в рукояти.

– Оставляй, Лукич. Завтра сделаю, – кивнул Матвей, быстро разобравшись в проблеме.

– А чего так долго-то, – не удержавшись, буркнул внук казака. – Там же всего заклепать надо.

– Я тебя учу, как в седле сидеть? – вместо ответа хмыкнул Матвей. – Вот и ты меня не учи, как правильно мне моё дело делать. Черен, как в рукояти болтаться начал, так посадочное место разбил, и потому, чтобы кинжал этот служил подольше, надобно в рукояти дерево поменять. Понял? – снизошёл он до пояснений, заметив, как парнишка насупился.

– Учись, Ванька. Это тебе не по огородам гасать, – усмехнулся Лукич. – Тут не всё так просто, как оно кажется.

– А дерево какое ставить станешь? – спросил паренёк.

– Не надувайся, а то лопнешь, – не удержался Матвей. – Лучше всего было бы берёзу. У неё древесина вязкая и плотная. Но где её тут взять. Так что придётся из бука вставки резать. Он тоже плотный.

– Делай, как сам знаешь. А этого обалдуя не слушай. Понимал бы чего, – жёстко отрезал казак. – Ты оружейник, тебе и решать.

– Да как же так, деда? – едва не взвыл паренёк. – Ему как проще делать, а мне с тем кинжалом в бой.

– Это что же, ты хочешь сказать, что я по своему злоумыслию стану жизни казачьи губить? – зашипел Матвей разъярённой гадюкой.

– А что, нет? – вдруг вызверился казачок. – Про тебя бают, что ты давно уже душу лукавому продал, и что это он тебе на роже метку свою поставил. Ай…

Последнее восклицание вырвалось у паренька невольно, когда тяжёлая длань деда одним взмахом отправила его с крыльца на землю.

– Ты чего несёшь, дурак?! – рявкнул Лукич, нависая над внуком.

– Так люди бают, дед, – испуганно всхлипнул паренёк.

– Люди? Бабы дурные языками чешут, а ты и уши развесил, – зарычал казак в ответ.

– Меня батюшка наш и елеем мазал, и святой водой поливал, так что лжа это всё. Брехня пустая, – негромко добавил Матвей, спускаясь с крыльца. – Но раз тебе работа моя не подходит, жди, когда батька вернётся, – закончил он, протягивая кинжал Лукичу.

– Ты это, Матвей, – смутился казак, – не слушай ты его, дурака. Несёт незнамо чего. Баб наслушался, вот и метёт языком.

– Нет, Макар Лукич. Он это от сердца сказал, – мотнул парень чубом, грустно усмехнувшись. – Думаю, теперь в станице многие так думают.

– Это с чего бы? – насторожился Лукич.

– Есть у меня догадка, кто те слухи распускает, да только, как говорится, не пойман, не вор. Жаль только, что казаки иной раз дурнее собственных баб бывают.

Отдав кинжал, он махнул рукой и, развернувшись, вернулся в дом. Звук увесистой затрещины он расслышал явно, но радости это не принесло. Кто именно распускает подобные слухи, он действительно догадывался, только не понимал, зачем. Ведь в этом не было никакого смысла.

Почувствовав, что сидеть дома не может, а к работе душа не лежит, парень снова вышел во двор и, чуть подумав, отправился за околицу.

Выйдя в степь, он спустился к ручью и, обойдя заросли ивняка, уселся под старую акацию, склонившуюся над узким, но быстрым потоком. Откинувшись на ствол дерева, парень уставился в горизонт бездумным взглядом, про себя пытаясь решить, как пресечь все эти россказни. Набить физиономию бывшей невесте не дело. То, что слухи распускает именно она, Матвей не сомневался. Ведь это у неё все планы расстроились, так что после происшествия с молнией она стала в каком-то смысле посмешищем среди подружек.

Сговоренная, с готовым приданым, почти невеста, она стояла в девичьей иерархии на полголовы выше других. И вдруг по нелепой случайности, опустилась на один уровень с остальными. Было от чего беситься. Да ещё и Матвей, так легко согласившись на расторжение сговора, ясно дал ей понять, что не особо и заинтересован в ней. Но решать этот вопрос было как-то нужно. Осталось придумать, как именно. Ударяться в религию парень не собирался. Слишком много планов это могло сломать. Да и не тянуло его бить поклоны и соблюдать кучу всяческих ритуалов. Не его, коротко говоря. Драться с каждым болтуном тоже не выход. Да и не решит это ничего. Похоже, первый порыв, по которому он отказался чинить кинжал, был самым правильным. От кого слухи слышал, к тому и ступай, ежели работа не нравится. Из задумчивости парня вывели чьи-то голоса и шум шагов нескольких ног.

К ручью подошли с полдюжины молодых ребят, примерно ровесников самого парня. Бросив на них один короткий взгляд, Матвей снова уставился на горизонт, но подростки, увидев его, разом замолчали и, быстро переглянувшись, начали сближение, охватывая дерево полукругом.

– Эй, палёный, ты чего тут? – послышался наглый вопрос.

– Для кого палёный, а для кого и Матвей Григорьевич, – фыркнул парень в ответ, не меняя позы.