Казак на самоходке. «Заживо не сгорели»

Приехали на новую огневую позицию, батарейцы помогли установить пушку, командир выдал новые данные стрельбы, орудие готово к бою. С той поры его так и стали называть – «дроновское». После этого эпизода всю войну стремился, чтобы мой позывной был – «Дон». Постепенно укомплектовали расчет, большинство батарейцев не знакомы, в спешке собраны из тыловых подразделений.

Командир долго жал руку:

– Выжил, молодец, товарищ «плохой телефонист».

Связисты быстро разнесли слова комбата, в боевом листке появилась статья с таким названием, подробно описывался 24-часовой бой нашего орудия. Похвалам конца не было, в конце автор заметки добавил: «Как на Дону говорят: и один в поле воин, коль по-казачьи скроен. Но нам, артиллеристам, надо знать в совершенстве не только артиллерийское дело, но и связь, изучать не только орудие, но и телефон».

У меня новый расчет, давно ли, всего три месяца назад, назначили подносчиком снарядов к старшему сержанту Рубежанскому, нет тех людей, погибли. 16 дней тому назад, перед самым наступлением, был укомплектован второй, нет и этого. Молох войны, ненавистное чудовище, поглотил и его. За три месяца третий расчет, я уже ветеран, вот как спрессовалось время.

В октябре командир полка перед строем батареи вручил правительственную награду – медаль «За отвагу». Я не ожидал такого, стою в смятении, не ослышался, меня ли? Лишь когда командир батареи лейтенант Савинов, видя замешательство, подал команду: «Дронов, три шага вперед», понял, что это про меня. Первая награда, в нашей батарее тоже. Были после и более значительные боевые дела, более высокие награды, но такого счастья, такой радости я не испытал более никогда.

В памяти живут друзья, вижу их молодыми, жаждущими жить, растить детей. После войны я узнал, что в Синявинской операции было потеряно более 20 % личного состава Ленинградского фронта. В сентябре на передний край через наши боевые порядки прошли войска прорыва третьего эшелона, в наступление пошла 2-я ударная армия. Бои разгорелись с новой силой, но опять блокаду не прорвали.

Э. фон Манштейн впоследствии так описал эти бои: «Если задача по восстановлению положения на восточном участке фронта 18-й армии и была выполнена, то все же дивизии нашей армии понесли значительные потери. Вместе с тем была израсходована значительная часть боеприпасов, предназначавшихся для наступления на Ленинград. Поэтому о скором проведении наступления не могло быть и речи».

В поэме «Битва на Волхове» фронтовой поэт Чивилихин напишет:

За боем бой. И все ни с места,
Лишь крик встающего с земли.
И вот встают у Круглой рощи
За ленинградцем туляки,
Воронежцы, сибиряки.
Семь дней сраженья. Что в итоге?
Почти все те же рубежи.
Так в чем же дело? Войско слабо?
Противник дьявольски силен?
Итог значителен. Вот он —
Приказ германского генштаба:
Штурм Ленинграда отложен.

Лишь в январе 1944 года силами 12 дивизий советское командование нанесло удар по Шлиссельбургу, к Ленинграду был пробит 10-километровый коридор. Наконец-то была взята роща Круглая. Впервые за 17 месяцев город получил связь с большой землей.

Сохранился документ, выданный командованием батареи 262-го артиллерийского полка, его дали на руки, когда уезжал на учебу.