Казак на самоходке. «Заживо не сгорели»

Командиром 1448-м самоходного артиллерийского полка был Василий Акимович Гуменчук, опытный военачальник, в кадрах РККА служил с 1928 года. Прошел все ступени офицерской карьеры – от младшего лейтенанта до полковника. В боях под Миллерово в начале 1943 года артдивизион под его командованием уничтожил 20 танков, 30 автомашин с пехотой противника. Вскоре он стал заместителем командира полка. В районе Терновой командир полка был убит, его заместитель взял командование на себя, вывел полк из окружения с матчастью и с личным составом, при этом уничтожил еще четыре танка. За эти подвиги капитан был награжден орденом Красного Знамени. В Польше под его командованием наш артполк крушил и «Тигры», и «Пантеры», в боях за город Коршув истребили 900 немцев. Всего три ордена Красного Знамени и орден Красной Звезды получил наш боевой командир. В конце войны полковник В.А. Гуменчук был удостоен высокой офицерской награды – ордена Александра Невского. С таким командованием служить да служить.

Боевой путь 9-й гвардейской стрелковой дивизии в Северо-Кавказской наступательной операции 1942–1943 гг.

Самоходная артиллерия была подразделением прямой наводки. СУ-76 предназначалась для огневой поддержки пехоты. При правильном использовании новые пушки хорошо показали себя как в обороне, при отражении атак пехоты и танков, так и в наступлении, при подавлении пулеметных гнезд, разрушении дотов и дзотов, а также в борьбе с контратакующими танками. Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский вспоминал: «Особенно полюбились солдатам самоходные артиллерийские установки СУ-76. Эти легкие подвижные машины поспевали всюду, чтобы своим огнем и гусеницами поддержать, выручить пехоту, а пехотинцы, в свою очередь, готовы были грудью заслонить их от огня вражеских бронебойщиков и фаустников…»

Наши пушки были лучше немецких этого типа. Бойцы-самоходчики вооружались новейшими образцами личного оружия. Автомат ППШ-71 в два раза скорострельнее хваленого немецкого МП-40, да и понадежнее в бою, безотказный. Для самообороны имелись ручные гранаты Ф-1, пистолеты, а также переносный пулемет ДТ.

Вновь сформированные части владели огнем, который, с одной стороны, сильнее и прицельнее танкового, с другой – маневреннее и действеннее полевой артиллерии. В первые годы войны тяжелую пушку образца 1902 года ночью на четырех лошадях, на деревянных колесах, мы как можно ближе подвозили к выбранной огневой позиции, расчетом из 5–7 человек выкатывали на руках. С наступлением светлого времени производили несколько выстрелов, быстро покидали огневую позицию, из последних сил волокли орудие в укрытие, подтаскивали к лошадям. Это происходило под огнем противника.

Для самоходчиков большинство трудностей братов-артиллеристов снято, не они пушку тащат, а она их возит, так как укреплена на танковой основе, только нет вращающейся башни. Возникли новые трудности, горячие головы считали, раз на танковой основе, то и действуйте, как танкисты, сопровождайте пехоту огнем и гусеницами. Тогда самоходки горели, как спичечные коробки. Не раз приходилось слышать, как командир полка подполковник В.А. Гуменчук пытался защитить свои подразделения от горячих голов с танкистскими замашками. Самоходная артиллерия в боях вырабатывала свою тактику боя, но не всегда удачную. Бывало и так: отважные зарывались далеко вперед и горели, трусливые болтались сзади, постреливали издалека и не выполняли боевую задачу.

В феврале 1943 года в окрестностях Новороссийска в непогоду и стужу был высажен морской десант. В результате ночного боя моряки захватили плацдарм шириной до четырех километров. Сзади морская пучина, контролируемая немцами с воздуха, с земли и с моря. Сбоку горы, с которых пристрелян каждый метр, а спереди опорные пункты врага. Но подразделение майора Куникова, а за ним и другие части, оборонявшие Малую Землю, – выстояли. Лишь к сентябрю стала возможной операция нашей армии по освобождению Новороссийска.

Вот он, этот город казачьей трагедии. Отсюда казаки в 1920 году пытались эвакуироваться в Турцию. Брошенные лошади тысячными табунами бродили по известковым склонам, окружающим Новороссийск. Эти горы были молчаливыми свидетелями страшной драмы казачества, ее одного из последних аккордов. Невольно всматриваюсь в них, не увижу ли черные точки пасущихся донских коней… Защемило, заныло в груди. Где-то здесь сгинули два моих дяди полковники Кирилл Константинович и Леонтий Константинович Дроновы[2].

И вот время «Ч» – 2.44. В эту минуту ударили 800 артиллерийских стволов и 227 «Катюш», поднялись в воздух сотни бомбардировщиков. Шесть дней и шесть ночей шли бои. Встретиться с малоземельцами довелось 15 сентября. Мы подошли к правому крылу дома, где оборонялись десантники. Посылаю заряжающего Алексея Святкина на второй этаж дома, чтобы разведать цели и определить новую огневую позицию. Слышу стрельбу из автоматов, бегу на помощь. Оказывается, подразделение моряков ведет бой с наступающими немцами.