Казахи и Россия

Тем временем существенные изменения претерпели отношения Абулхаира с башкирской знатью. Осенью 1737 г. он стал обещать повстанцам, что сможет прекратить войну. Но для этого они должны признать своим ханом сына Абулхаира Кожахмета. Башкиры, понесшие тяжелые потери в борьбе на два фронта, выказали готовность принять нового правителя.

Действия казахского хана вызвали раздражение российских властей, но они опасались объединения восставших башкир и казахов. Поэтому были снисходительны и к двойной политике хана, и к последовавшим в 1737–1738 гг. набегам казахов на яицких казаков и калмыков. В соответствии с установками правительства В. Н. Татищев сумел выпроводить Абулхаира за Яик без применения угроз и силы. Посланник начальника Оренбургской комиссии поблагодарил хана за труды, вручил подарков на 100 рублей и объявил, что российские войска смогут добить мятежников без его помощи.

Однако весной следующего года Абулхаир объявился под самым Оренбургом, и уже было успокоившиеся башкирские кочевья вновь заволновались. Он породнился с одним из влиятельных башкирских старейшин, взяв в жены его дочь, и почти открыто стал управлять мятежниками. Вскоре он объявился в самом городе, где чувствовал себя хозяином. Когда комендант города Останков пытался осадить Абулхаира, хан, обнажив саблю, ответил: «Город мой, и для меня построен, а кто не послушает, тому голову отрублю».

В недоумении от такого поведения и притязаний хана майор Останков запросил у В. Н. Татищева, находившегося в это время в Самаре, дальнейших инструкций. Начальник Оренбургской комиссии приказал коменданту немедленно взять под арест находившихся с Абулхаиром башкирских старейшин и просил не афишировать это распоряжение, что и было выполнено.

В последующей переписке с ханом В. Н. Татищев заявил, что арест был произведен самовольно и без его ведома. Абулхаир, авторитет которого после такого инцидента среди башкир сразу снизился, был вынужден покинуть Оренбург и удалиться в свои кочевья. Довольный собой, В. Н. Татищев доложил в Петербург, что Абулхаира удалось вновь нейтрализовать с помощью дипломатических мер.

Но в столице этого не оценили. «Мы с великим удивлением и неудовольствием усмотрели, каким образом от бунтующих башкирцев новые замешания начались, а наипаче, что и хан Абулхаир с ними соединился и имеет злое намерение атаковать Оренбург, чего мы никогда не надеялись. Сим нашим указом наикрепчайшее подтверждаем, что всемерно надлежит вам со всею командою к Оренбургу поспешить без всякого отлагательства, а ежели под оным городом учинятся гибель или людям урон, то особливо вы в том перед нами дадите ответ, ибо мы оную крепость отнюдь потерять не хотим», – говорилось в указе Анны Иоанновны.

Опасения, связанные с возможным нападением Абулхаира на Оренбург, оказались напрасны. Разочаровавшиеся в нем предводители восстания искали другого кандидата из числа казахских чингизидов на роль объединителя Башкирии. В секретном письме майора Л. Д. Угримова капитану К. Брандту от 11 мая 1738 г. сообщалось, что башкиры «ни в чем Абулхаир-хана не слушают, и положились во всем на киргизского хана Барак-салтана и на сына его Шигая, который-де поехал к отцу своему и обещал он, Барак-салтан-хан быть башкирцам на помощь во многом собрании киргизцев»[12].

После выволочки от императрицы В. Н. Татищев решил летом 1738 г. организовать новую церемонию присяги для Абулхаира, чтобы подтвердить или опровергнуть возникшие подозрения. Хан, чувствуя за собой вину, ехать на встречу опасался. Более того, в казахских кочевьях распространились слухи, что к Оренбургу подтягивается шеститысячный отряд калмыцкой конницы, с помощью которой будет организована карательная экспедиция против казахов.

После настойчивых приглашений и заверений в отсутствии у российских властей недобрых замыслов хана удалось зазвать в Оренбург. Вместе с Абулхаиром и многими известными вождями Младшего жуза прибыла делегация из Среднего жуза, возглавляемая батыром Джанибеком и авторитетным найманским бием Шуреком. Всего присягу на верность помимо Абулхаира принесли 56 старейшин Среднего и Младшего жузов.