«Казахский геноцид», которого не было

650 тысяч умерших круглым числом — это за три года и по всей Казакской АССР. Теперь можно сравнить эти цифры с теми цифрами голодной смертности, которые есть в документах. Например, отдел ОГПУ по Восточно-Казакстанской области сообщал в марте 1933 года, что с 1 декабря 1932 года по 1 февраля 1933 года по Семипалатинску и 10 районам области зафиксировано 2636 смертей на почве голода[254]. Обычно подобные документы «голодоморщики» снабжают пометкой «по неполным данным». Следом обычно делаются самые душещипательные выводы, что на самом деле умирали тысячи и тысячи, голод косил направо и налево, а ОГПУ занималось приукрашиванием положения.

Мы же теперь и посмотрим, полные это были данные или нет. ОГПУ привело количество голодных смертей за два месяца и по десяти районам. В среднем в месяц на район области приходилось 131,8 голодной смерти; фактически чуть ниже, поскольку мы голодные смерти в Семипалатинске распределили по районам, что сделано в силу того, что в документе статистика не разделена на город и сельскую местность.

ОГПУ в начале 1934 года представило еще некоторые данные по смертности от голода в КАССР. В Актюбинской области с ноября 1933 по февраль 1934 года умерло от голода в 12 районах 1237 человек, в том числе в Уильском районе — 145 человек, а в хозразоренном (так в документе) Тургайском районе — 890 человек. Средняя смертность от голода по этим районам Актюбинской области составила 25 человек в месяц, но в Тургайском районе она достигала 222 человек[255]. Голод в это время уже пошел на спад и был, как видно по сильной разнице между районами, крайне неравномерным и локализованным в наиболее разоренных районах. Также в это время голод сдерживала оказываемая продовольственная помощь.

Полученную нами предельную оценку числа умерших от голода и болезней в 643,4 тысячи человек тоже можно привести к среднемесячному количеству смертей на район. Для этого надо эту цифру разделить на три года, получится 214,4 тысячи голодных смертей в год. В Казакской АССР было 122 района. Таким образом, в год в каждом районе было в среднем 1757 голодных смертей, или 145 смертей в месяц.

Как видим, сопоставляя исчисленное среднее число голодных смертей на район в месяц с документальными данными, документы совсем не врут и учитывают количество голодных смертей довольно полно. Разница в 15–20 человек, скажем, в Восточно-Казахстанской области на район в месяц не имеет большого значения, поскольку многие смерти происходили при невыясненных обстоятельствах, вроде того, что голодный человек пошел собирать колосья на поле, не вернулся и его не нашли. Строго говоря, в таком случае нужно говорить о пропавшем без вести, чем об умершем от голода. Среди движущихся в пути кочевников подобных случаев пропажи без вести должно было быть достаточно много. К тому же голод явно был неравномерен, были многие районы, где его почти не было, а были районы, где жертвы были весьма многочисленными. Это обстоятельство также нужно принимать во внимание и учитывать.

В любом случае, пользуясь документальными данными, взятыми, к примеру, из отчетов ОГПУ, достоверность которых нами доказана, вполне можно составить динамику возникновения, развития и прекращения голода, оценить нанесенным им ущерб в районном разрезе. К сожалению, эти материалы пока не все доступны и опубликованы, но их статистическая обработка — это вопрос времени.

Вместо послесловия

Какая будет реакция на эту книгу в Казахстане? Скорее всего, ее постараются замалчивать и игнорировать. Мне уже не раз доводилось печатно спорить с казахскими национал-патриотами, и с Айдосом Сарымом, и с Азимбаем Гали, и с Оразом Жандосовым. Всякий раз дискуссия заканчивалась угрюмым молчанием моих оппонентов. Им нечего было сказать в ответ и только и оставалось делать вид, будто бы ничего не произошло. Видимо, так же будет и в этот раз.

Однако, поскольку вопрос мифа о «казгеноциде» важен, он чреват большими потрясениями в регионе и серьезно затрагивает политические интересы России, одного молчания теперь недостаточно. Теперь мы вправе требовать от них открытого и публичного отказа от всего, что они раньше говорили на тему голода в Казахстане. Если они этого не сделают, то мы вправе относиться к ним с презрением.

Если какой-нибудь историк, пусть бы даже и увешанный научными званиями, регалиями и государственными наградами, сочиняет и продвигает такое грубое и наглое извращение и фальсификацию истории, если он лжет, понимая и осознавая это, то он тем самым уничтожает всю свою репутацию до основания и обесценивает все свои звания и регалии до уровня фальшивых побрякушек.