Казаки.

плёночку-то прихвати - она общественным имуществом будет, шибко дорого стоит...

Сковорода быстро опустела. Митяй тщательно вымакал пальцами жир и облизал их.

Косточки и крохотные клыкастые черепушки, которые не смог разжевать, аккуратно

сложил кучкой на столе. Они, в муку перемолотые, ещё на суп пригодятся.

Кряхтя, Прохор укатил в полумрак складской землянки и, неожиданно ловко

перебирая мощными руками по стояку стеллажа, вместе с тележкой взметнулся

наверх. Оттуда посыпались какие-то свёрточки и мешочки. Вслед за ними, головой

вниз, слетел безногий кладовщик и пружинисто приземлился на руки. Заметив

восхищённый взгляд Митяя, подмигнул и довольно заржал:

- Вот видишь как без ног-то оно и сподручнее на складе жить. В тесноте легче

управляться! Нет худа без добра!

Придирчиво осматривая каждый кусок, Прохор выдал сухой паёк: пара лепёшек из

сосновой коры*, две горсти сушёного оленьего мяса перетёртого в мелкую крошку, и

приличный, в ладонь шириной, шмат медвежьего сала. (*В пищу употребляется не

сама кора, а так называемая "заболонь" - светлый подкорковый слой, находящийся

между корой и древесиной. Эти волокна высушивают и толкут в порошок, из

которого, собственно, и делается выпечка. Такие лёпёшки могут храниться

неограниченно долго и служат чем-то вроде мелкой разменной монеты. Употреблять

их в пищу считается роскошью. Примечание автора). Скрупулезно записал всё в

тетрадь из берестяных листов, аккуратно переплетённых между двумя лиственничными

дощечками. Со стуком захлопнул деревянные корочки-обложки с корявой надписью на

них: "Амбарная книга складского хозяйства станицы Новоенисейской". Когда Митяй

уложил всё в свой рюкзак, кладовщик гмыкнул, почесал в голове и, ни слова не

говоря, проворно укатил в сумрак одного из закутков землянки. Не прошло и

минуты, как Прохор вновь появился на свету. В руке у него извивалась и пищала

большая серая крыса, которую он крепко сжимал за шею соединёнными в кольцо

большим и указательным пальцами. Не в силах вырваться, животное судорожно махало

в воздухе лапками и хлестало воздух серо-розовым лысым хвостом.

- Это тебе, от меня лично, - он ловко скрутил крысе голову и протянул дергающее

агонизирующее тельце Митяю.

- Ты шкурку-то прям сейчас с неё обдери, пока тёпленькая. А мясо заморозь да

себе в дорогу стружкой настрогай - в дальнем пути самое милое дело силы

строганинкой поддержать. А вот тебе ещё подарочек, мне это уже вроде как и ни к

чему... - ухмыльнувшись, Прохор достал из мешки что-то тряпчатое. Приняв мягкий

свёрток Митяй развернул его и диву дался. Он держал в руках толстые тёплые

кальсоны, а в придачу к ним новенькие трикотажные плавки. Это был шикарный

подарок!

С исподним бельём у станичников постоянно была напряжёнка. У многих мужиков,

конечно же, были старые латаные-перелатанные трусы, которые одевались только в

дальние походы и на вылазки. На постоянку большинство обходилось без всякого

нижнего белья, заменяя его пучками сухой травы засунутой в кожаные штаны или

присыпая себе в паху древесной трухой. Только не всегда это помогало. Хорошие

трусы ничем не заменишь. Частенько многие до такой степени растирали себе

междуножье, что потом совсем не могли ходить. По нескольку дней пластом лежали в

раскорячку. Бывали случаи что и умирали от этого.

Надеть в дело почти новые кальсоны было не только пределом мечтаний, но и доброй

приметой, сулившей успех. * (* Среди казаков необычайно развиты различные

суеверия. Так, например, считается что если, идя на охоту или в вылазку, надеть

чистоё нижнее белье, то удача будет обязательно. Примечание автора.)

У Митяя запершило в горле. Не в силах выговорить слова благодарности, бухнулся

он на колени перед кладовщиком и, коснувшись лбом грязных досок, замер в таком

положении. Это было наивысшим выражением благодарности, принятом в отношениях

только между близкими и родными людьми.

- Да ладно, ладно, будет тебе... - неожиданно срывающимся голосом проговорил

Прохор, неловко пытаясь приподнять голову подростка и гладя его по волосам.

- Вот вернёшься с задания, поговорю с атаманом, чтоб я тебе заместо батьки был.

Будем вмести жить... Люб ты мне... на отца своего дюже похож....

- Тока потом это всё будет, а сейчас давай-ко дела закончим, - он поспешно

отвернулся, откатился к столику, раскрыл записи и сухим тоном продолжил:

- Так, тебе из снаряги можно получить: палатку брезентовую, топор, котелок,

верёвка в шестьдесят локтей длиной и компас. Ну, плёнку-серебрянку ещё дам, в

виде исключения. Вот и всё. Что брать-то будешь?

От всего перечисленного Митяй отказался. Палатка в одиночной вылазке совсем не

нужна - через пару дней обледенеет и будет неподъёмной; топорик у него свой

есть, острый, звонкий, с удобной рукоятью - не чета общественному колуну;

котелок вообще насмешка - варить-то нечего; верёвка и компас тоже ни к чему.

Правда, насчет компаса засомневался - может, зря не берёт? Взрослые мужики

говорили, что по компасу идти по тайге не в пример лучше и точнее получается.

Только ведь ответственность огромная - всего три компаса было на всю станицу.