Казаки. Донцы, уральцы, кубанцы, терцы. Очерки из истории стародавнего казацкого быта в общедоступном изложении

В эту экспедицию он взял в первый раз несколько линейных рот, стоявших по крепостям для отбывания гарнизонной службы. Летучий отряд нигде не встретил неприятеля; но на половине пути должен был заняться расчисткой огромного завала, сложенного из деревьев, связанных хворостом и убитых землей, на что ушло почти два часа трудной работы. Когда стало рассветать, раздались 3 сигнальных выстрела: отряд был открыт. Слепцов поскакал и увидел целый ряд скученных аулов, один другого больше; они составляли оплот поселения Нагорной Чечни. В то же время густые толпы чеченцев спускались с верхних уступов. Слепцов возвратился к отряду и приказал начать отступление. Путь предстоял нелегкий: сначала лесом, потом через большую поляну, пересеченную глубоким оврагом. Спешенные сунженцы отправились вперед и заняли опушку леса на той стороне поляны, чтобы принять на себя отступавшую пехоту. В то время, когда они располагались по опушке, чеченцы в больших силах перехватили овраг. Едва они завидели головные роты, как бросились в шашки – и линейные солдаты, непривыкшие к таким встречам, побежали. У Слепцова хлынула изо рта струя желчи. В пылу гнева и стыда он не заметил, что остался совершенно один и пеший, кругом падали люди. Наконец, он пришел в себя: «Сунженцы, ко мне!». Не успел затихнуть его повелевающий призыв, как 4-я сотня уже окружила своего начальника. Неприятель наступал дерзко, намереваясь отнять даже пушки. Сунженцы, занимавшие опушку леса, поняли в чем дело. Они самовольно ее бросили, перебежали через овраг и ворвались в лес подобно урагану. Чеченцы отошли стройной толпой, остановились, дали залп шагов на 30, потом еще отошли, выстрелили другой раз, почти в упор – все это сунженцы выдержали, а затем ринулись в шашки и уж тут никому не давали пощады. Они прошли весь лес, навалили трупов и вернулись, когда чеченцы скрылись. При дальнейшем отступлении они появились снова, но теперь казаки отходили медленно, через овраг перекатною цепью, артиллерия огрызалась картечью. После пяти часов боя отряд потерял 50 убитых и 130 раненых, потеря большая, к чему Слепцов не привык. Это несчастное дело залегло у него на душе тяжелым камнем. Тут он в первый раз увидел бегство русских солдат, горько сожалел, зачем взял в набег линейную пехоту, и все думал, как бы доставить ей случай поправиться.

Тем не менее, Чечня приуныла. Слепцов наносил ей меткие удары. Со своими не знающими отдыха сподвижниками он проникал в такие дебри, которые до сих пор считались недоступными. Вырубка лесов по верховьям горных речек открывала к ним свободные пути; раньше или позже, а Нагорная Чечня должна была покориться. Начальник Верхне-Сунженской линии не имел в своем распоряжении столько войск, чтобы разом прикончить там, где нужны были полки или батальоны, он мог двинуть лишь несколько рот. И с такими-то, можно сказать, ничтожными средствами Слепцов поражал Шамиля в самое сердце, отнимая у него наиболее падежные опорные пункты. У имама опускались руки. Еще подавно он был в полной силе; его власти одинаково были покорны леса Чечни и горы Дагестана. Казацкой шашкой разгонялись его скопища, топор валил леса; грозный штык проникал в ущелья, разрушал аулы на скалистых выступах гор. Новые вожди Кавказской армии действовали не только смело, но основательно, закрепляли за собой каждую пядь земли, добытую русской кровью. Тогдашний главнокомандующий князь Михаил Семенович Воронцов, сам старый ветеран наполеоновских войн, уважал и высоко ценил их дарования, их боевую доблесть. Слепцова он любил как сына. И для всей Кавказской армии, проникнутой духом братства, Слепцов был утехой, радостной надеждой: его успехам радовались, его неудачи отзывались болью в сердцах, не знавших, что такое зависть. Для последней экспедиции, в которой участвовал Слепцов, состав отряда был определен самим главнокомандующим. На этот раз вошли 5 батальонов пехоты, саперная команда, 11 сотен конницы, 10 орудий и столько же ракетных станков.

3-го декабря войска разбили лагерь в верховьях реки Гехи, в пустынной местности, окруженной лесами. На месте лагеря должна была вырасти крепость. Соединивши ее просекой с Урус-Мартаном, Слепцов закладывал новую Линию, впереди Сунжи: таков был смелый его план. Когда началась рубка леса, чеченцы с изумлением глядели на присутствие в этих глухих, до сих пор нетронутых местах целого городка-лагеря, где шум и смех не умолкали целые дни. С ужасом они помышляли о будущем, видя, как валятся с треском вековые исполины-чинары, как расчищаются спуски, устанавливаются козлы, готовят настилку…