Казаки. История «вольных людей» от Запорожской Сечи до коммунистической России

В окрестных селениях создали многочисленные общины религиозные сектанты, известные как раскольники или староверы. Эти люди представляли собой тип своего рода «пуритан» русской церкви. Главным принципом их веры было бескомпромиссное отрицание реформ, которые Петр I Великий ввел в ритуалах греческой православной церкви[101]. Трудно поверить в то, что простой казак Пугачев имел глубокое понимание о духовных противоречиях, расколовших Россию. Однако его мятежная натура помогла ему найти сторонников среди раскольников, которые в связи с твердым отказом выполнять правительственные указы, касающиеся политических и религиозных вопросов, подвергались постоянным преследованиям.

И, помимо всего прочего, староверы гордились тем, что с буквальной точностью следовали учению Нового Завета. Любимыми в Библии у них были строки, утверждавшие, что «среди последователей Христа не должно быть первого или последнего».

Для того чтобы остановить распространение идей раскольничества, на деятельность их проповедников были введены все возможные виды ограничений. Во многих местах им запрещалось иметь собственность, а там, где это было разрешено, они платили двойные налоги. Раскольники, подобно евреям, носили одежду особого покроя[102]. Эти меры привели к обычному для религиозных преследований результату: численность раскольников росла, как и их религиозный фанатизм.

В старых провинциях Украины после реформ Петра I Великого, который, желая править «единой империей», ввел единообразие отправления религиозных обрядов и ритуалов[103], православная церковь сумела заставить своих оппонентов замолчать и покориться. Раскольники же покоряться не хотели.

В отдаленных провинциях России, вдоль границ с Азией, особенно среди яицких казаков (река Урал прежде носила название Яик. Отсюда произошло и наименование для казаков, селившихся вдоль берегов этой реки. Название Урал было навязано императорским указом в качестве наказания после того, как восстание под предводительством Пугачева было, наконец, подавлено), вольные традиции которых противились любым ущемлениям личной свободы, нашли убежище множество раскольников. Бежав от преследований, они нашли здесь благодарную почву для своего учения.

Возможно, вместе с одной из таких групп Пугачев прибыл в приграничные области, где оказался в хорошо знакомой ему обстановке[104]. Здесь ему был обеспечен теплый прием и как раскольнику, и как казаку, успевшему пострадать за свободу и воспротивившемуся суровой дисциплине, царившей в станицах на берегах Дона.

Даже если мы допустим, что религиозные верования Пугачева были искренними, то поведение, которое характерно для него с этого момента, свидетельствует, что соображения морали мало увязывались с дальнейшими планами этого человека. Вскоре после прибытия на Яик Пугачев стал атаманом смешанного отряда казаков и жителей приграничья, которые под предлогом взимания денежных пошлин с купцов на самом деле, подобно шайке бандитов, занимались обычным грабежом. Какое-то время эти необычные пуритане продолжали «вредить египтянам» с большим успехом. В конце концов, больше характерно для бандита с большой дороги, чем для «революционера», занимающегося своим опасным ремеслом, то, что он заслужил честь быть пойманным и отправленным на суд в город Казань. Но вскоре из-за беспечности русских тюремщиков и благодаря помощи товарищей-раскольников ему удалось бежать.

С этого момента началась жизнь, благодаря которой Пугачев и приобрел свою странную и зловещую известность. Он намеревался как можно скорее вернуться к своим далеким товарищам на Яике и вновь возглавить недовольных смутьянов приграничья. Переодевшись матросом, Пугачев отправился в путешествие по реке Волге и ее притокам, пока она не вывела его к месту, откуда он мог бы отправиться в поселения близ Яицкого городка.

Казаки настолько идентифицировались с речными путешествиями по этой большой реке, что в труде Хаклюта «Путешествия» говорится о том, как английские торговцы и искатели приключений одной из компаний, работающих на территории России, называли своих матросов «казаками или лодочниками».

Его возвращение пришлось на подходящий момент. Русское правительство вновь попыталось ввести среди буйного местного населения этих редко заселенных территорий те же военные реформы, что и были введены для донского и днепровского казачества. Казачество нижнего Яика состояло из значительного количества беглых крепостных, а также беженцев, спасающихся от религиозных притеснений. Прежде всего эти люди ценили свободу.

Как и все истинные жители приграничья, яицкие казаки мало занимались земледелием. Скотоводство, охота и рыбная ловля на реке Урал (тогда Яик) позволяли гораздо более простым путем прокормить себя. К этим занятиям можно добавить выгодную эксплуатацию больших соляных копей на берегах реки.