Казаки на персидском фронте (1915–1918)

Он был очень важный, этот барабанщик. Гимнасты относились к нему с заметным вниманием; ему же дарили зрители деньги за работу в пользу гимнастов и гимнастического общества.

* * *

В этом году Персию постигло большое несчастье. Голод. В хлебных местах – большой недород. Горячее солнце сожгло дар Аллаха человеку – кукурузу. Можно было бы перебиться до будущего года, но жадность ханов погубила много людей. Англичане скупали старые запасы зерна, а в урожайных районах – новый урожай – по высоким ценам. Караваны верблюдов везли закупленный для чужеземцев хлеб через границы Персии на фронт в Месопотамию. В городах и селах появился призрак голодной смерти.

Цены на хлеб поднялись.

Осень прошла, и настоящий голод наступил только зимою.

Уже стали получаться известия, что на дорогах видели трупы умерших от голода.

Стали известны случаи убийств на почве голода, с целью употребления человеческого мяса в пищу.

Около Хамадана в деревне два брата зарезали сестру и съели; в другом месте мать убила свое дитя…

В самом Тегеране на улицах стали подбирать трупы умерших от голода людей. Их умирало ежедневно человек пятьдесят. Оборванные, худые, медленной походкой они ходили по улицам богатого города, скользя, как тени, вдоль стен, с протянутой рукой и жалобным стоном.

Они сидели у мечетей, на перекрестках улиц, у подъездов больших магазинов и ресторанов, у мусорных ям. В одиночку, семьями, с женщинами и детьми. Лиц этих несчастных женщин не было видно. Они были закрыты. Грязное тряпье прикрывало ужасающую худобу. Казалось, тряпки были надеты не на человека, а на палки из гардероба… Вид детей был ужасен. Тонкие кости просвечивались через кожу, ясно обозначались ребра, цвет кожи и лица был зеленый.

Иногда голодные дети сидели около трупа матери. Иногда мать держала в руках своих уже мертвого ребенка, а рядом неподвижно сидели другие дети, ожидая своей участи. Прохожие почти никогда ничего не давали этим несчастным. Жизнь текла мимо них. В пекарнях было много лаваша, магазины были полны всяких припасов, но никому не было никакого дела до умирающих с голоду. Когда уже умер человек и трупом лежал на улице, тогда проявлялось участие. Около трупа на земле всегда лежало несколько мелких монет. К мертвому прохожие были милосерднее…

Около мусорных ям между детьми и бродячими собаками происходили драки из-за отбросов. Дети находили мерзлые корки от картофеля или обледенелую кость и пытались утолить голод. Вокруг были собаки. Они тоже хотели есть. Иногда какая-нибудь посмелей приближалась к сорному ящику или к мусорной яме и, с рычанием разгребая лапами отбросы, искала так же, как и дети, добычу.

* * *

В городе было тяжело. Мы стали совершать загородные прогулки.

Осмотрели Заргенде с его великолепными посольскими дачами, тенистыми садами и очаровательными видами на Демавенд, Тегеран и амфитеатры многоцветных гор.

Уже полюбили игрушечный Таджи-Риш, что расположился у самых гор, с его тихими улицами, незатейливым крытым базаром, миниатюрными дачками, чистотой и опрятностью.

От Таджи-Риша до Заргенде дорога ровная, с небольшими поворотами и очень наклонная.

– Как это его угораздило?

Мы шли в Таджи-Риш пешком и услыхали впереди на дороге невероятный грохот. Навстречу нам мчался фургон, запряженный четверкой лошадей. Фургон был большой и без верха. Груженый, такой фургон может поднять более ста пятидесяти пудов груза; лошади мчались карьером; грохот и тяжесть фургона подгоняли обезумевших животных. Наверху, во весь рост, стоял молодой перс-возница. Со смертельно бледным лицом, упершись ногами вперед, откинувшись корпусом назад, он изо всех сил тянул вожжи, пытаясь умерить бешенную скачку. Но, увы! Фургон катился с горы по прямой наклонной, только усиливая быстроту своего движения. Дорога была прямая и узкая; свернуть было некуда, и несчастье могло совершиться каждое мгновение. Если по дороге встретится другой экипаж, катастрофа неизбежна.

Как ураган промчались мимо нас обезумевшие лошади, несчастный возница и их страшный экипаж.

* * *

Вошел Погорелов.

– Господин Членов приехали.

– Семен Борисович, Вы? Наконец-то! Отчего так долго?

Заговорили о делах. Я предложил:

– Вы возьмите Керманшахский район. Там госпиталя, питательные пункты, летучки. Много организационной работы. Нужно привести в порядок что есть. Придется открывать новые учреждения.

– Керманшахский район? Хорошо. А когда ехать?

– Да когда хотите. Можете завтра. Ну, как Персия? Нравится?

Вошел опять Погорелов.

– Григорьянц пришел. На свадьбу приглашать.

– Как на свадьбу? Да ведь он женат!

– Да нет, на персидскую свадьбу.

Я посмотрел на часы.

– Хотите, Семен Борисович? Время есть.

Вошел Григорьянц.

– Ну, едемте, господа, только ненадолго.