Казаки в Персии 1909-1918

Первый приказ Бабиева по Корниловскому полку заканчивался словами: «За Великую свободную Россию». Писать сам он не мог: кисть правой руки была прострелена в том месте, где сходятся пальцы, переходя в ладонь. Раздробленные фаланги пальцев торчали вперед, не сгибаясь. Немного действовал лишь большой палец, между ним и мертвыми остальными он держал папиросу. Подписывался левой рукой, каракулями, к родителям и друзьям — «Ваш Коля Бабий». Здоровался и отдавал честь он левой рукой, что, как признанному герою, ему было очень к лицу.

В разгар боя за Урупекую пешком появился генерал Врангель с адъютантом. После доклада Бабиева он с явным интересом стал рассматривать его, то, как он одет.

— Полковник, а где вы заказывали свою черкеску? — в боевой обстановке это было очень странно.

— Да еще в Тифлисе, Ваше Превосходительство! — козырнув ему, ответил Бабиев⁷²¹.

Врангель только что был приписан в казаки станицы Петро-Пав-ловской, хотел одеться по-кавказски, потому и присматривался к черкеске и оружию Бабиева.

Как-то поздним вечером разъезд казаков задержал пятерых конных черкесов с оружием, пробиравшихся от красных. Это удивило Бабиева. Черкесы закубанских аулов были почти все против красных. На Кавказском фронте в Великую войну молодые офицеры Лабинцы, подражая горцам, копировали их русский язык. Получалось очень весело.

Бабиев, увидев «пленных», вооруженных с ног до головы, строго крикнул на урядника:

— Почему не разоружил?

— Да они не отдают! — отвечает урядник.

КАЗАКИ В ПЕРСИИ 1909-1918 ГГ.

«^аи____

Картина получилась смешная, но Бабиев все понял. Могла получиться кровавая свалка. Ясно было, что они перешли от красных добровольно. Сделав паузу и незаметно подморгнув одним глазом, говорит:

— Ну что ж... это красные, и их придется расстрелять...

— Хто красни? Ми?.. Каво стрелить — мина, нас?.. Я болши бели, чем ти! Ми билизован красни и сам пришла суда! — запальчиво произнес передний из черкесов с разбойными глазами.

Стало весело. Бабиев улыбается и успокоительно говорит им, что он пошутил и завтра отпустит их в свой аул.

— Канэшна... — вдруг отвечает черкес, чем еще больше смешит Бабиева. Смеялся уже и урядник, который привел их. — Толка дай бумашка...

Бабиев-командир — это легкость и подвижность, отчетливость и шик. В седле был импозантен, сидел глубоко и свободно, властвовал над всеми. Черный бешмет, «дачковая» черкеска цвета верблюжьей шерсти, небольшая черная каракулевая папаха. Кинжал и шашка в черных ножнах, рукоятки слоновой кости. В ноговицах и чевяках, легкое седло «ка-лаушинской работы», белый прибор, ремни словно шелк. Коня держал «на длинном поводе». Он так и просился на картину.

Бабиев нравился казакам Корниловцам, он сразу же очаровал весь полк. На своем светло-рыжем, лысом коне с ногами в белых «чулках», веселом и прытком — он подлетал к полку всегда широким наметом. Быстро остановив коня, в три—пять прыжков, взяв левую руку под козырек, зычным и чуть хрипловатым голосом, кивнув головой вверх, чтобы слова команды прошли поверх голов строя, будируюхце пронизывал полк: «Здорово, молодцы Корниловцы!»

Казаки «ловили глазами его», чтобы громко, молодецки ответить: «Здравия желаем, господин полковник!»

Приняв Корниловский полк, Бабиев стал комплектовать его казаками лабинских станиц. Офицеры Лабинцы были для Бабиева выше других. Обоз 2-го разряда он перевел в Лабинскую, в свой отдел, в южную часть Войска. На Маныче в 1919 году, на северной окраине Ставропольской губернии, для прибытия в полк или эвакуации из полка по ранению, казакам северо-восточных и восточных станиц Ейского и Кавказского отделов приходилось делать огромный крюк, чтобы заехать в обоз для получения жалованья, ремонта и прочее. Но... так распорядился Бабиев! Командуя уже дивизией из пяти полков, он хотел командовать и Корниловским.

Полк входил в станицу Безскорбную темной ночью. Наткнулись на спешенную группу. Из пяти казачьих полков 1-й Конной диви-

^

эии четыре были черноморских, Бабиев был «линейцем», но любил казаков-черноморцев и их язык.

— Якого полка? — громко крикнул он в темноту.

— Ынгыр... гыр-гыр-дыр... та чорти — якогось Ынгырланьского драгунського! — ответил ближайший казак.

Бабиев был в восторге и весело расхохотался.

Генерал Врангель тогда как раз формировал новый Ингерманланд-ский гусарский полк из бывших офицеров этого полка и... казаков. Бабиев был, безусловно, дисциплинированным офицером, далеким от неуместной критики своего начальства, отдававшим похвальную дань русской кавалерии и кавалерийским офицерам, находившимся при генерале Врангеле. Но его не могло не возмущать, что:

— в штабе дивизии не было ни одного офицера-казака;

— ко всем офицерам-кавалеристам от казачьих полков требовалось бесчисленное количество конных вестовых;

— для формирования Ингерманландского гусарского полка из полков отнимались казаки.