Казанова

Намерения Зарембы были неясны. Отряд и обоз продолжали двигаться на запад, но карточные партнеры Джакомо только смеялись, когда он спрашивал, далеко ли до Варшавы, и делали вид, что не понимают по-французски. В воздухе носились слухи о королевских войсках, якобы высланных им навстречу. Обозная прислуга перестала с тревогой оглядываться назад — опасность теперь грозила с другой стороны — и устремляла взоры вперед, поверх голов лошадей, с трудом волочивших нагруженные военными трофеями и мешками с мукой, капустой и солью телеги. Путь, который ежевечерне проделывал Казанова, всякий раз удлинялся: либо обоз отставал, либо ускоряли шаг солдаты. Однажды ему даже пришлось, проскакав два часа и никого не найдя, повернуть обратно. Хотя ночь была ясной и звездной, если б не пес, служивший проводником, он бы наверняка до рассвета трясся в седле. Но все равно ужасно вымотался, пока добрался до своих.

Прикрыв жеребца попоной, Джакомо залез в телегу. Подстилка из свежих веточек и соломы пустовала в ожидании хозяина. Девочки заворочались в углу, но тут же успокоились и затихли. Казанова осторожно, чтобы не толкнуть спящего в ногах Иеремию, лег и растянулся во весь рост.

Как ни хотелось ему заснуть, глаза сами открылись. Над головой расстилалось бескрайнее пространство, безмолвное и враждебное. Мириады недвижных мертвых звезд источали бледный гипнотический свет. Джакомо стало не по себе, он почти физически ощутил гнет одиночества. Никого у него нет, и сам он никто. Конечно, перед лицом этой космической мощи всякий — ничтожный червь, и уж тем более он — забытый друзьями, закабаленный врагами, волей случая влекомый с места на место. Что его ждет завтра, через год? Должно быть, это уже записано там, наверху, или кто-то, поспешно и нетерпеливо, записывает каждый его шаг, раздумывая, не последним ли он должен стать…

Казанова заставил себя закрыть глаза. Темнота подействовала благотворно, он уже не казался себе таким беспомощным, и мучительная тревога с каждой минутой отступала. Нельзя поддаваться слабости. Ему еще предстоит кое-что в этой жизни сделать. Может, придет время, когда он кому-то понадобится. Через сто или двести лет кто-нибудь вспомнит о нем и захочет напомнить другим, отыщет его, отчаявшегося и затравленного, на возу, под усыпанным звездами небом, но скорее всего не станет искать, решив, что на свете и без того слишком много страха и одиночества, чтобы еще вызывать их из прошлого.

Джакомо крепко зажмурился, и вдруг что-то его словно толкнуло, и он различил в темноте загадочную фигуру — крупного бородатого человека в вязаной, плотно натянутой на голову шапке. Вначале Казанова увидел его в толпе возбужденных, убегающих от кого-то людей, тычущих в небо растопыренными в виде буквы V пальцами, а затем в темной комнате, склонившимся над листом бумаги, наполовину исписанным странным корявым почерком. Заглянул ему через плечо, стал читать, не понимая ни слова.

«Заставил себя закрыть глаза. Темнота подействовала благотворно, он уже не казался себе таким беспомощным, и мучительная тревога с каждой минутою отступала. Нельзя поддаваться слабости. Ему еще предстоит кое-что в этой жизни сделать. Может, придет время, когда он кому-то понадобится».

Что это значит? Джакомо опять заглянул в листок, но бородатый неожиданно поднял голову и посмотрел на него с укоризной… хотя — нет: что-то, затаившееся в уголках губ, вселяло надежду. Через бездну времени и пространства Казанова явственно ощутил этот взгляд; немой укор так его огорчил, а поощрение так удивило, что он заворочался, чтобы наваждение рассеялось от шуршания соломы. И оказался там же, где был, ни на день, ни на вершок дальше. «Надо заняться собой, — подумал. — Кажется, я начинаю сходить с ума».

Разбудил его громкий стук захлопнувшейся двери. Капитан Куц занес ногу, готовясь одним, точно нацеленным, ударом расплющить ему яйца, но исчез, не успев этого сделать. Весь в холодном поту, Джакомо еще минуту лежал не шевелясь, пока не понял, что это лишь сон. Снова раздался грохот — нет, какая же это дверь, откуда ей взяться в лесной глуши: где-то неподалеку стреляли, ржали кони, кто-то, ломая ветки, продирался сквозь кусты. Казанова мгновенно пришел в себя. Схватил за плечи приподнявшегося Иеремию, знаком приказал девочкам лежать тихо. Здесь, за высоким бортом телеги, относительно безопасно. Прильнул к большой, с палец шириной, щели.

Два всадника в бело-голубых мундирах смотрели в их сторону. Из лесу один за другим появлялись люди, вооруженные диковинными длинными пиками. Джакомо с облегчением убедился, что это не русские. Так, значит, выглядит войско польского короля…