Каждая мертвая мечта

Ласкольник направлялся к палаткам чаардана. Молчал, глядя куда-то между ушами коня, только время от времени двигал челюстью, словно пережевывал кусок ремня. Кайлеан ему не мешала. С того момента, как они покинули совещание у Кровавого Кахелле, она понимала, что тяжесть, какую кха-дар принимает на плечи, в сто раз тяжелее, чем ей казалось. Их группку бросили между жерновами повстанческой армии, коноверинских войск и интересов Меекхана – и, будем же честны, интересов многих других сил, о которых они и представления не имели, – и ее могло перемолоть в прах. Или же именно они станут решать судьбу тысяч и тысяч других.

Командир наконец заметил, что девушка поглядывает на него, натянул повод, дав возможность поравняться их коням.

– Ты задумалась, Кайлеан.

– Я? Я всего-то сижу в седле, стреляю из лука и время от времени машу саблей. О чем тут думать?

– Ага… Я тебя поблагодарил за атаку на магов?

– А что тут благодарить?

– Ты ударила, когда бо́льшая часть командиров сбежала бы, видя такую демонстрацию магии. Сделала что до́лжно, когда должно и точно так, как оно и должно было случиться.

Она пожала плечами. Сама не знала, сколько в этом было ее собственной отваги, а сколько отчаянности Бердефа.

– Мне повезло. И глупо было бы позволить им сжечь пехоту, раз мы уже так умучили чародеев. Теперь у Уавари Нахс – долг перед нами.

Генерал внимательно всмотрелся в ее лицо. Именно затем они и выбрались на совет вдвоем. Все смотрели на Ласкольника, следили за Ласкольником и слушали, что Ласкольник скажет. На блондинку рядом с ним едва обращали внимание.

Зато она могла наблюдать за ними сколько влезет.

– Но это ведь ничего не меняет, правда? – спросил он.

– Нет. Наверняка нет. Черные невольники не пойдут на восток. Не отсюда, где в нескольких десятках миль им открывается дорога домой.

Именно затем она там и находилась. Чтобы смотреть и слушать. Когда Кахель-сав-Кирху заговорил о добивании Хантара Сехравина и о новом подъеме восстания в Северной Гегхии, лицо Уваре Льва было словно вырезано из черного дерева. И бровью не повел. Но когда раздались слова о порте… командир Уавари Нахс невольно и чуть заметно покачал головой. Не пойдут на восток. Да и что бы это им дало? Ведь они не поплывут в Меекхан, а попытка – после – вернуться на западную границу Дальнего Юга наверняка окончится резней.

– А под Помве?

Этот блеск, который появился в глазах черного великана, когда прозвучало название города.

– Под Помве – пойдут. Ради мести. И ради трофеев. Но потом… Оставят их. Мне жаль, кха-дар.

Тот лишь усмехнулся.

– Отчего же? Наверняка все этого ждут. А это значит, что под Помве наша Госпожа Пламени встретится со всей силой Кровавого Кахелле. Более ста тысяч воинов. А против них встанут она и недобитки гегхийцев, которые непонятно чего стоят и что сделают.

– И мы, кха-дар.

– Ага. И мы. Только на этот раз, если судьба не спутает нам карты, будем на другой стороне. Как официальное посольство Империи. Помнишь?

Она представила это себе. Чаардан. Дипломатами. Даг, увешанная племенными амулетами, маленькая и нахальная Лея, плечистый Йанне, который даже на самом большом коне выглядел словно на пони, Кошкодур с лицом поцарапанным и опухшим так, что едва видны его глаза. И остальные. Странная смесь. Одетая абы как и вооруженная абы чем.

– Тебя что-то рассмешило?

– Ох, ничего, кха-дар, совершенно ничего.

Она улыбалась, даже когда ложилась, расседлав и обиходив коня, на короткий отдых.

Интерлюдия

В обмен на труп царя севера ему, кроме лодки, предложили также накидку из дюжины лисьих мехов и моржовой шкуры, поскольку ахеры не могли поверить, что можно выжить на севере в рясе, наброшенной на простую рубаху и штаны. А может, именно такой нынче была цена за истощенного медведя? Он не спрашивал. Одежду положил на дно лодки, но вот принять несколько кусков сушеного мяса, едва ли с палец размером, которые пытались ему вручить, отказался. Не сумел бы проглотить ни за что на свете. Не после того, что он увидел в лагере.

Ахерская лодка, называемая гайму, оказалась конструкцией из кож, натянутых на скелет китовых костей, длиной в двадцать футов, шириной в шесть. Даже если бы зачерпнула воды, вшитые в борта мешочки, наполненные воздухом, обеспечивали ее плавучесть, а кожаный парус и простой руль позволяли довольно ловко двигаться по волнам. Лодка имела и два весла, хотя Альтсин полагал, что воспользуется ими только при крайней необходимости.

Во время приготовлений в дорогу шаман угостил его рассказом об охоте на кита, которую его народ устраивает с бортов таких вот лодок, о втыкании в тела животных гарпунов, к которым привязаны поплавки из тюленьих шкур, и о вскакивании на спину умирающих гигантов, чтобы добить их ударами копий. Сукин сын так настойчиво цеплялся за мысль о сезоне охоты, который вот-вот начнется, в любой момент.