Каждая мертвая мечта

Дагена глянула на нее, щурясь, остальные две девушки придвинулись поближе к подруге. Лица их были словно каменные маски, а кулаки – сжаты. Сейчас Деана могла вволю насмотреться на лояльность военного братства.

– Не пытайтесь сделать ничего неразумного, девушки. Один крик, один лязг железа – и полсотни вооруженных людей будут здесь. А тебя, – Пламя Агара взглянула на Дагену, надеясь, что та хотя бы заметит блеск ее глаз, – я спрошу последний раз. Что это? Говори, а не то я отдам это моим магам.

– Бабка, – быстро сказала Кайлеан. – Это ее бабка. Дух. Она не опасна, просто сидит там и порой дает советы. Или смотрит на мир ее глазами и говорит ее ртом. Как миг назад.

Деана почувствовала, как уходят ее злость и напряжение. Дух предка. Простая племенная магия. Д’яхирры и другие племена не применяли такой, поскольку Законы Харуди говорили ясно, что место человеческих душ – в Доме Сна. Ведающие иссарам пользовались лишь аспектированными Источниками и Потоками, которые можно было взнуздать человеческим разумом, не подвергаясь одновременно риску одержимости. Но иссарам не вели и религиозных войн с народами, которые заклинали души предков в предметах. Желаете не дать им встать перед Матерью – ваше дело. Это был не грех, а обычная глупость.

– Подумать только, что я пригласила к столу трех женщин, а пришли четыре, – проворчала она, пряча саблю. – Не пытайся больше провернуть шаманских фокусов в этом лагере. На Юге жгут на костре и за меньшее.

Она уселась и указала на мешочек.

– Прошу, возьми ее и скажи, что я прошу прощения. Она меня испугала. А в последнее время я сделалась довольно нервной.

Мешочек исчез, будто ветром сдуло, а его хозяйка внимательно глядела на Деану.

– Ты не кажешься той, кого легко испугать.

– Это потому, что я ношу экхаар. И еще потому, что даже тут иссарам окружает нимб… безжалостных убийц, а я делаю все, чтобы не развеивать его.

Деана некоторое время раздумывала, не взять ли себе вина. Но все же тяжело вздохнула и поборола искушение. Глянула на своих гостей.

– Империя так интересуется здешним восстанием? Потому что это единственная причина, по которой сюда послали бы Генно Ласкольника. Чтобы проверить, чего стоят люди Кровавого Кахелле.

– Империя не посылала его, – быстро брякнула Лея. – Он сам полез.

– Откуда знаешь?

– Говорил пару раз. Мы должны были сидеть в Белом Коноверине и собирать сведения, а его – понесло. Ну, он взял нас, и мы отправились в ваши леса.

Это была важная информация. Может, наиважнейшая, какую Деана услышала нынче вечером за столом. «Сам полез». Это могло бы значить, что Меекхан не планировал настолько сильно вмешиваться в дела Дальнего Юга. Что предпочитал ждать развития событий, а путешествие Ласкольника – самоуправство. Это объясняло бы нервный тон императорского письма.

– А вы были в лагере, когда атаковали гегхийцы? – попыталась она снова вытянуть из них хоть какие-то подробности.

Но девушки хорошо помнили, как отвечал их командир.

– Не помню.

– Я тоже.

– А я, кажется, проспала атаку. Если она вообще была.

Деана слегка улыбнулась. Похоже, в отряде Ласкольника глупость не приветствовалась. Но все же с какой-то наивной надеждой иссарка продолжала:

– Понимаю. Но тогда скажите мне еще, только честно… потому что ваш генерал слишком серьезный политик и дипломат, чтобы задавать ему такой вопрос. А существует ли шанс, что Кахель-сав-Кирху прервет осаду и попытается договориться? Но – по-настоящему. Вы видели его людей, беседовали с ним самим. Нам осталось лишь холодное железо?

Они не сказали ничего, но правда читалась в их глазах.

Огонь, кровь и сталь. Только это ждало ее под Помве.

– Спасибо. За искренность в молчании, – сказала Деана тихо. – Когда выйдете из шатра, стражники проводят вас. Я надеюсь… что завтра вы поедете со мной. Доброй вам ночи.

Они молча поклонились и вышли, а она осталась за столом, глядя на пустую посуду и изо всех сил стараясь не плакать. Наконец сдалась, потянулась за бокалом с вином и тремя глотками опорожнила его, чувствуя, как по щекам текут слезы.

Глава 32

Они отправились на войну, к Фавенн’облерис – Долине Печали, а если Кей’ла полагала, что знает, что такое враждебные пустоши этого мира, то очередные условные «дни» и «ночи» странствия в сторону мрачнейшей его части избавили ее от этих иллюзий.

Целый «день» они маршировали землями, которые выглядели так, словно болезнью тут поразило саму землю. Черные обсидиановые скалы утратили свою гладкость, а поверхность их покрывали трещины, лишаи и странные потеки, словно камень здесь таял от сильного жара. От прикосновения он крошился и распадался в матовую пыль.

Они шагали в пыли часами, заслоняя рты кусками ткани, но это мало помогало. Кашель сопровождал все племя. Воду, на которую они натыкались в скальных расщелинах и неглубоких пещерах, нельзя было пить, вездесущая пыль превращала ее в воняющую гнилью грязь. Кей’ла не сомневалась, что если бы она, убегая из горящего фургона, попала с Пледиком сюда, то не прожила бы и нескольких дней.