Каждому свое

— Запомните, Гофмайер, добрые дела воспринимаются людьми как должное и забываются быстро. Недобрые же проникают в душу глубоко и остаются там надолго. Ну, впрочем, это так, к слову. — Он посмотрел на часы. — Мы с вами слишком углубились в историко-философские вопросы. Я же, признаться, хотел бы переговорить с вами на тему щекотливо-конфиденциальную.

— Слушаю. — Гофмайер выпрямился в кресле.

— То, что престиж абвера пострадал по вине евреев, считаю печальным недоразумением. А то, что наш сотрудник или сотрудники тайно от руководства абвера передали материалы по нашей агентуре в службу безопасности — преступлением. В результате фюрер потребовал тесного сотрудничества военной и политической разведок. Что ж, я согласен, но это должно осуществляться официально и на высшем уровне, а не путем кражи и закулисных интриг.

— Думаете, фюрер это осознает?

— Не знаю. Однако после вчерашней беседы с ним я принял решение разместить наших агентов-евреев в разных странах, в основном в Латинской Америке и законсервировать их активность до лучших времен.

— Мудрое решение, господин адмирал.

— Вы знаете, почему именно сейчас возникла проблема с нашими агентами-евреями? — продолжил адмирал.

— Почему с евреями — догадываюсь. Почему сейчас — не имею представления.

— А ведь это самое главное!

Адмирал некоторое время молча покачивал головой, но потом решился.

— Потому, что наши евреи, имеющие хорошие контакты в США, довольно легко и быстро разобрались в весьма сомнительных связях некоторых сотрудников Главного управления имперской безопасности с представителями потенциального и реального противника.

— Вы имеете в виду?

— Сегодня Шелленберг возглавляет политическую контрразведку Германии и одновременно является директором американской телефонно-телеграфной кампании «ATT» вместе с кельнским банкиром фон Шредером. И все это, как теперь говорят, под «крышей» кружка друзей рейхсфюрера СС Гиммлера.

— Меня это не очень удивляет. Его подчиненные с гордостью называли его «виртуоз».

— Блестяще! — адмирал взмахнул правой рукой то ли в знак восторга, то ли от досады. — Но вернемся к вопросу возникших у нас дыр в связи с еврейской проблемой. Нам срочно необходимы несколько человек, которые имели бы возможность свободно передвигаться по миру и выполнять наши задания. Это должны быть люди, способные заменять нам евреев. Но они должны быть не евреями. Во всяком случае такие люди нам нужны на ближайшие полтора-два года, а там видно будет.

Я в конце месяца вылетаю на Украину. Там шеф «Абвер II» Ляхоузен подыскал якобы что-то приличное. Думаю, что и вам тоже удастся подобрать что-то взамен ушедших в вынужденную отставку семитов.

— Постараюсь, господин адмирал! — усмехнулся Гофмайер.

— Что ж, я в вас верю. Только учтите: сделать все надо качественно и очень быстро. Второе даже важнее первого.

Адмирал на секунду задумался.

— Впрочем, нет. Сегодня одинаково важны оба момента. Нас намеренно ставят в условия, чтобы мы из-за спешки понаделали как можно больше ошибок.

— Слишком примитивно.

— Зато эффективно. Да! И еще не менее серьезное: организуйте сотрудничество со службой имперской безопасности. Это я обещал фюреру. Если будет уж очень трудно — имитируйте таковое. Вы меня поняли, Гофмайер?

— Не только понял, но и проникся вашей идеей.

— Ну, тогда желаю успехов.

* * *

Телефонный звонок прервал приятный экскурс Гофмайера в недавнее прошлое.

— Господин полковник! Докладывает Зиберт. Мне сказали, что вы интересовались мной? Что-нибудь произошло?

— Не только интересовался, но и хотел лицезреть. И в связи с весьма серьезными обстоятельствами.

— Если это связано с появлением у вас небесного гостя, то считайте, что я в курсе событий. Более того, я думаю…

Гофмайера такое начало разговора не удивило, а покоробило.

— То, что вы думаете, Зиберт, к делу не относится. В данном случае я выполняю решение, вытекающее из договоренностей наших высоких руководителей о сотрудничестве. Если вы придерживаетесь иного мнения, то скажите, и я не буду отвлекать вас пустыми звонками.

— Дорогой Гофмайер, вас напрасно раздражает, что я…

— Ошибаетесь. Меня не раздражает, а удивляет тот факт, что вы, казалось, опытный конспиратор, так беззаботно разглашаете ставшие известными вам оперативные сведения по телефону, к которому время от времени наверняка подключается противник.

В трубке послышалось какое-то недовольное мычание, затем шорох и наконец прорезался голос.

— Хорошо, через полчаса я буду у вас.

К тому времени, когда Зиберт появился в кабинете Гофмайера, тот уже успел поумерить свое раздражение.

— Садитесь, Зиберт, обсудим кое-какие события последних дней, — как ни в чем ни бывало ровным голосом начал хозяин кабинета.

— Простите, хочу для начала попросить у вас чашечку кофе. Чувствую себя в проклятом русском климате отвратительно.

— Пейте больше! — Гофмайер выдержал паузу. — Воды, естественно. В России необыкновенно сухой воздух.