Каждому свое

– В том случае, если ты действительно сутенер, живущий на женские деньги, составлять завещание было бы неправильно. Оставалась надежда, что ты все же сможешь вернуться к более праведной жизни, если у тебя будет вдоволь денег. И нужно было их тебе дать. Предполагалось, что ты будешь жить так же распутно, но на честные деньги. Я же должен был все разузнать. Я должен был выяснить, насколько это осуществимо и разобраться с остальной частью наследства… У отца просто толпы людей на содержании…

– Сколько же он нам оставил? – спросил Кристофер.

– Бог его знает… Ты же видел, мы выяснили, что поместье стоит примерно миллион с четвертью – так нам сказали оценщики. Но, может статься, состояние вдвое больше. А то и впятеро! Учитывая изменение цен на сталь за последние три года, невозможно сказать, какой доход будут приносить даже поместья в Мидлсбро… А еще ведь есть налог на наследство. Но существует много способов его обойти.

Кристофер с любопытством взглянул на брата. Этот смуглый человек с круглыми глазами навыкате, на вид несколько усталый, одетый в довольно потрепанный костюм цвета перец с солью, с немного погнутым зонтиком, со старыми гоночными очками на шее и в неизменном котелке – единственная опрятная деталь его костюма, – вне всяких сомнений, выглядел, как принц. Строгие черты, серьезный вид! Все настоящие принцы должны так выглядеть.

– Я не возьму у тебя и пенни, – проговорил он.

Марк уже начинал в это верить.

– Ты не простишь отца? – спросил он.

– Я не прощу его за то, что он не составил завещание. Не прощу его за то, что он обратился к Рагглсу. Я видел вас с ним в клубе вечером накануне его смерти. Он так и не заговорил со мной. Хотя мог. Какая нелепая глупость. Это непростительно.

– Он выстрелил в себя, – сказал Марк. – Тех, кто стреляет в себя, как правило, прощают.

– А я не смогу, – сказал Кристофер. – К тому же он, вероятно, и так в раю и ему не нужно мое прощение. Десять к одному, что он в раю. Он был хорошим человеком.

– Одним из лучших, – уточнил Марк. – И вообще, это я привлек к делу Рагглса.

– Тебя я тоже простить не смогу, – сказал Кристофер.

– Но должен, – сказал Марк, поддаваясь чувствам, – возьми столько денег, сколько тебе нужно для вольготной жизни!

– Господи! – вскричал Кристофер. – Да я презираю все эти ваши чудовищные тосты с маслом, бараньи ребрышки, этот ваш уют со скользкими коврами и изысканной выпивкой, дворцы Ривьеры, автомобили с личным шофером, лифты и оранжереи – от всего этого омерзительно веет блудом.

И тут его захватило без остатка (такое он позволял себе весьма редко) предвкушение свидания с Валентайн Уонноп, которое должно было пройти в обыкновенном, простом доме, без тяжелых портьер, жирной пищи, липких афродизиаков…

– Я не возьму у тебя и пенни, – вновь сказал он.

– Да не кричи ты так. Нет так нет. Идем дальше. У тебя осталось мало времени. Что ж, допустим, с одним вопросом разобрались… А теперь скажи: ты и впрямь задолжал банку? Я выплачу все деньги, и ни одна из твоих проклятых уловок меня не остановит.

– У меня нет никаких долгов, – сказал Кристофер. – На моем счету тридцать фунтов, да еще тысяча, которую мне перевела Сильвия. Банк ошибся.

Марк замялся. Ему казалось почти невероятным, что банк мог ошибиться. Один из величайших банков. Опора Англии.

Они пошли к набережной. Марк ткнул своим зонтиком в сторону теннисных лужаек, по которым скользили белые, нечеткие фигуры, словно марионетки, занятые в сцене массовой казни.

– Господи! – воскликнул он. – И это то, что осталось от Англии… Только в моем департаменте никогда не ошибаются. Помяни мое слово, наши ошибки стоили бы человеческих жизней! – А потом добавил: – Но не думай, что я готов расстаться с комфортом – это не так. Моя Шарлотта готовит тосты с маслом гораздо лучше, чем это делают в клубе. А еще у нее есть французский ром, который не раз спасал мне жизнь после промозглых скачек. И все это она делает лишь за пять сотен жалованья, а главное, содержит себя в чистоте и опрятности. Никто не ведет хозяйство лучше француженок… Боже правый, да я женился бы на своей любовнице, не будь она католичкой. Она была бы счастлива, да и мне не стало бы хуже. Но я не вынесу свадьбы с католичкой. Им нельзя верить.

– Но тебе придется смириться с прибыванием католика в Гроби, – проговорил Кристофер. – Мой сын будет воспитываться в католическом духе.

Марк остановился и воткнул зонтик в землю.

– Ох, какая ужасная новость, – сказал он. – Что же тебя заставило пойти на такой шаг?.. Видимо, его мать тебя уговорила. Обвела тебя вокруг пальца еще до свадьбы. – А потом добавил: – Не стал бы я спать с твоей супругой. Слишком она худощавая и жилистая, все равно что вязанка хвороста. Да уж, вы с ней друг друга стоите… Ох, но я и не подозревал, что ты окажешься таким слабым.

– Я принял это решение только сегодня, – сказал Кристофер, – когда банк не принял мой чек. Ты знаком с трудами Спелдена по истории Гроби?

– Признаться, нет, – ответил Марк.