Каждые сто лет. Роман с дневником

Заставила записать адрес, что-то шепнула Жослин, потрепала каждую собачку по холке и убежала. Она была в спортивном костюме. «Каждое утро и каждый вечер здесь бегает, хотя у них дома тренажёры и в квартале фитнес-центр», – объяснила Жослин.

Можно, конечно, отговориться от приглашения каким-нибудь срочным делом, но… вдруг Влада снова предложит ей работу? Занятия языком по скайпу, почему бы нет? Ненасытный Долг с аппетитом сожрал всё, что Ксана привезла из Швейцарии. Когда она запускала купюры в банкомат, то каждый раз думала: он и вправду их съедает, смыкая беззубые челюсти.

Архивный народ сидел на своих местах плотно, как приклеенный. У Ксаны начала болеть спина, желудок сводило от голода, а документы всё никак не заканчивались.

Один из оставленных при нашем Университете без стипендии К. К. Матвеев изъявил желание специализироваться по сейсмологии, и для этой цели он уже произвел под руководством выдающегося русского сейсмолога (в Юрьеве) основательное знакомство с наиболее точными сейсмическими приборами. В настоящее время, благодаря любезности г. Нобеля, начальника сейсмологической станции г. Баку, г. Матвееву открывается возможность произвести ряд наблюдений, а потому я ходатайствую перед факультетом в командировании на год с 1 февраля 1908 г. г. Матвеева на указанную станцию без денежных затрат со стороны университета.

Под этой просьбой стояла подпись заслуженного профессора А. Иноземцева. Все просьбы Ксеничкиного мужа, как и все просьбы «за него» обычно удовлетворялись без промедления. В 1910 году он получил годовую стипендию 1200 рублей. Видимо, подавал серьёзные надежды, ну а то, что позднее переметнулся от сейсмологии к минералогии, не беда, бывает.

В архиве сохранились копии отметок в паспорте Матвеева – Юрьев, Баку, Тифлис, Елизаветполь, Москва, Санкт-Петербург, где он довольно долго проживал на 12-й линии Васильевского острова, в доме № 21. Ксеничка к тому времени уже несколько лет была его женой. Ксана перелистнула страницу – и чуть ли не присвистнула, увидев очередной документ.

КАНЦЕЛЯРИЯ СОВЕТА

№ 1043

Его Превосходительству г. Ректору Императорского

С-Петербургского Университета

Оставленного по кафедре геологии Константина

Константиновича Матвеева

ПРОШЕНИЕ

Имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство о выдаче мне свидетельства о звании для предъявления его в 8-ю гимназию ввиду определения туда сына моего Льва.

13 апреля 1911 года. Конст. Матвеев

Ксана раза три перечитала «Прошение», пока все даты не встали на нужные места. Видимо, у Ксенички и Матвеева уже был тогда сын Лев. Но нет, что-то не сходится… В поздних дневниках Лёвшиной, которые Ксана читала давным-давно, имя «Лёва», кажется, упоминалось по другому поводу. Может, у Матвеева была семья до Ксенички и Лев был его сыном от первого брака? Но что он делал в Петербурге?

Ксана закрыла многослойную книгу-торт и вдруг даже не вспомнила, а ясно увидела перед собой странички дневника 1930-х, исписанные лиловыми буквами. Невидимое свидетельство, записанное на плёнках памяти и гремящее там не хуже приснопамятных баночек…

Ксения Михайловна писала, что Клавдия Филипповна, первая жена К.К., узнав о новой семье мужа, отправила к нему в Питер малолетних сыновей Льва и Глеба. Ещё двое детей – Вера и Илья – остались в Перми с матерью.

Клавдия несколько лет поднимала четверых детей одна, помощи от мужа-студента было не дождаться: двадцати пяти лет от роду он уехал учиться в Петербург и словно сгинул там. Ни денег, ни весточки, а ты сиди тут на Мотовилихе и выживай как хочешь… Ксеничка, к тому времени уже сама ставшая матерью, безропотно приняла наследство: плохо одетых, вечно голодных, непослушных мальчишек, которых надо было учить математике и французскому. А с Лёвой ещё и заниматься музыкой, ведь он такой способный!