Каждые сто лет. Роман с дневником

Вчера вечером был страшный ливень, а ночью сильная гроза, так что я даже встала и оделась. Всё-таки эта гроза ничего в сравнении с той, что была два года назад: молнии тогда сверкали непрерывно. Много овинов было сожжено, страшным ветром отнесло крыши с двух пунь за несколько саженей. У тёти Матильды все деревья внутри берёзового леса повырывало и поставило вверх ногами. У нас ничего не случилось, мы были как бы в центре грозового движения. Тогда никто не спал, кроме Мечися. Все собрались в тётиной комнате на большом диване: бабушка, мама, тётя, Витя и я. Было страшно, но интересно.

Вчера уже приехали тётя Стася, панна Паулина и Мечись. Он выдержал экзамен, ещё осталось два. Мечись, кажется, меня довольно любит, а я его – очень. Я даже знаю, за что он меня любит: за то, что я никогда на него не жаловалась. Он, вероятно, сравнивает меня с единственной знакомой его девочкой, Малитой, которая чуть что сейчас же бежит жаловаться. Как-то раз он обернулся ко мне и говорит: «Знаешь, Ксеня, ты ужасная ябеда». Я обиделась чуть не до слёз. «Да, ужаснейшая. Знаешь, сколько раз ты на меня нажаловалась? 1000 раз без 1000». Для меня эти слова были лучшей наградой за все претерпленные мною мучения.

Теперь Мечись уже не тот. Тётя его прекрасно воспитала. Да уже ему и 11½ лет. Это самый интересный возраст. Маленькие мальчики – ужасно противные, только и знают, что драться. Девочки, напротив, хуже всего между 11-ю и 15-ю. Начинается кокетство, с которым они справиться не могут, и другие препротивные качества. Мечись прежде страшно любил цветы, но терпеть не мог читать. А теперь читать полюбил. За обедом я предложила Мечисю говорить со мной по-французски, так как знала, что тётя очень этого хотела. Причем шутя объявила ему, что у меня от вчерашней грозы отнялся русский язык и остался только французский. Мечись обратился к матери, но та объявила, что с ней случилось то же самое. Пришлось ему сдаться. К величайшему удивлению, он очень недурно говорит, и притом охотно. Я сказала это тёте.

Получили письмо от мамы. Бедная Эббочка, её свадьба расстраивается. Оказалось, что её жених чахоточный… Другая свадьба зато уже будет наверное, это свадьба Нюши Долматовой, дочери знаменитой тёти Анеты. Мне кажется, можно составить изрядный том, описывая каверзы этой дамы. Сама она урождённая Изенберг, её мамаша Анна Константиновна говорит, что они родом из богатой, но разорившейся семьи. Достоверно, что она рано лишилась мужа, осталась без средств, но, надо отдать ей справедливость, вырастила четверых сыновей, дочь и приёмыша Валю.

Жили они страшно бедно, чем пробивались, полностью неизвестно, между прочим, шили платья на кукол. Аннинька была в молодости недурна. 17-летний мамин брат Александр влюбился в неё, а 16-летняя Аннинька живо его прикружила. Пастор Нёльтинг, воспитавший Александра, посетил Изенбергов и написал дедушке за границу, что сам Бог указал на этот союз, что это такая чудная семья, такая чудная девушка… Дедушка ответил, чтобы ему и слова не смели говорить о таких глупостях! Однако Александр настоял на своём и женился 21 года, Анете было тогда 20 лет.

Анета мне с первой же минуты не понравилась. Как сейчас помню нашу первую встречу в Швейцарии, где она гостила летом у дедушки. Теперь ей уж под 40 лет, красивой её нельзя назвать, по-моему, у неё ужасно неблагородный тип, но одевается действительно роскошно, с большим вкусом и умением. Я не люблю её вида, глаз, неприятной аффектированной манеры говорить. Обыкновенно же все люди бывают ею очарованы, она действительно умна, образованна, обладает удивительным знанием приличий и роскошными туалетами. Это ей очень выгодно.

Анета нас терпеть не может и всяческие неприятности причиняет. Попробуй только иметь общих знакомых! Живо их потеряешь, а она между тем только хвалила тебя, да так искусно хвалила, что получше брани. Завистлива она страшно. Когда мы идём к Анете, мы точно на бой собираемся, каждое слово ведь может послужить к большим неприятностям. И зависть-то у неё странная, она не только завидует, когда у нас есть что-либо, чего у неё нет, но и вообще хотела бы, чтобы у нас ничего не было и она могла разыгрывать над нами роль благотворительницы. Когда папа умер 3½ года назад, она усердно приглашала маму в Петербург, думала, что приедут «бедные родственники». И вдруг оказалось, что покровительствовать некому. «Бедные родственники» ничего у неё не просят, а напротив, ей же подарки делают. Это был такой афронт, что Анна Васильевна нас за это ещё больше невзлюбила.

Нюша училась очень хорошо и кончила с серебряной медалью. Приходит Анета к нам, мама ей показывает мою ведомость. Она увидела, что я хорошо учусь, и так разозлилась, что не могла сдержаться, побледнела, покраснела, встала и, почти не прощаясь, чуть ли не бегом вылетела. Что ей? Ведь дочь кончила с медалью.