Каждые сто лет. Роман с дневником

Костя себе выдумал особую диэту, питается теперь только молоком и кашами, яйцами и киселём. Иногда съедает кусочек ничтожный варёного мяса и берёт нашего супу, сливая предварительно весь жир. Уверяет, что эта диэта ему полезна и что он себя значительно лучше чувствует и работоспособнее будто бы стал.

2 мая 1926 г.

Сегодня ждала Костю из Москвы, но пока безуспешно. Мне уже без него скучно, хотя надо признаться, что жизнь в его отсутствие идет ровнее, спокойнее, и досуга у меня больше. Всё время его командировки я помаленьку читала, занималась шведским и английским. Чувствую себя сносно, даже временами хорошо. Я себя сейчас, беременная, лучше чувствую, чем последние годы вообще и чем когда-либо во время прежних беременностей.

Это может быть странно, но когда я пересмотрела свою прошлую жизнь, то сообразила, что я все 6 раз, когда носила, была полуголодная и работала сверх сил, кроме, пожалуй, когда ждала Юлю, но и тогда питалась только-только сносно. Сейчас уж я ем как никогда не ела и веду довольно спокойный, если не считать досад, причиняемых детьми, образ жизни.

У детей способность затевать ссоры из-за ничего, но кончаются они всегда плохо, так как доводят меня до белого каления. Сегодня Андрюша стал рассказывать Мише содержание «Николаса Никльби», и из-за этого вышла чуть ли не драка, так как Юля эту книгу читает и не желает знать, что будет дальше, ей это хуже всего, поэтому она пришла ко мне с жалобами. Ход истории всегда одинаковый. Сперва мои попытки спокойно разъяснить ей, что беды никакой особенно не произошло, потом внезапное падение на постель, потом беготня за увёртывающимся Андрюшей, потом в него кидают подушкой, а меня упрекают в потворстве, потом я сама теряю терпение и самообладание, и тогда всё успокаивается, как будто только и надо было, что достигнуть этого результата.

31 мая

Костя всё не едет. Ждала сегодня целый день. Юля с Андрюшей ходили на «Паяцев» и «Зачарованный лес». Юля по воскресеньям всегда стремится к праздничному настроению, её куда-то тянет.

12 июля

8 июля родился Александр. Наш маленький Санчик.

Хорошая наследственность

Екатеринбург, сентябрь 2018 г.

Никогда бы не подумала, что Княжна найдёт общий язык с такой женщиной, как Влада, но им и искать-то этот язык не было никакой нужды: обе говорили на нём с рождения, он им был не иностранным, чужим по определению, а самым что ни на есть родным. Влада щебетала с Княжной, перебудившей звонком весь дом (ключей мы ей не доверяем, всё равно потеряет), так естественно, как будто дружила с ней всю свою жизнь. Ира пришла, можно сказать, трезвая, хотя в сумке у неё многообещающе позвякивало и переливалось.

– Ну а как ты хочешь, если они одной породы, – пожала плечами мама, проявившая ко мне нечто вроде сочувствия. – А она к нам надолго? Я, конечно, не против, просто спрашиваю…

– Понятия не имею.

Спать мы передумали. Мама, посидев с нами для приличия, ушла к себе в комнату, Ира поставила на стол бутылку вина, и Влада, внезапно изменившая своим здоровым привычкам, пила с нею наравне. Через полчаса мы втроём уже курили на балконе, Влада рассказывала Ире про неудачно вколотый препарат и спрашивала, сколько ей можно дать лет. Ира божилась, что не больше тридцати.

– Всяко моложе Ксанки смотришься, – сказала добрая Княжна, но потом всё же поправилась: – Ну или свежее.

– Ты тоже нормально так-то выглядишь, – призналась Влада. – Ой, девчонки, как я рада, что приехала! Если бы Ксюша мне не посоветовала уйти от мужа, я бы так до сих пор и мучилась. А тут – раз, и всё. Как депиляция: главное – быстро содрать!

Княжна охотно засмеялась, а я молчала.

– Ты с мужиком-то расплатилась? – спросила внезапно Княжна. Когда она говорит со мной, то всегда смотрит куда-то в ухо, как будто я сижу за рулём, а Ира – пассажир на заднем сиденье. А я, как всегда безуспешно, старалась поймать её взгляд.

– Расплатилась, ещё и осталось немного! Не понимаю, как мы раньше до этого не додумались…

– Мы! – передразнила Княжна, закуривая новую сигарету. – «Мы» никогда не ищем простых путей, Ксаночка. Мы всё с выгибонами, через Париж да Швейцарию, а у себя под носом не видим ничего. И никого, – добавила она с такой болью, что даже Влада, кажется, почувствовала наш разлад.

Княжна явно собиралась рассказать о своём подвиге во всех подробностях, и я не стала с ней спорить. Она редко пускалась в откровенность, этот маршрут был ей непривычен, но сейчас захотелось произвести впечатление на Владу, подавшуюся вперёд, как фигура на носу корабля. Ну и мне было интересно.

– Короче, – начала свою повесть Княжна, – мы бухали с одним профессором по искусству. Он, как наша Ксанка, сильно умный, и ему вся эта как бы информация мешает нормально жить. Поэтому пришлось уйти из института, или где он там работал. Сам такой… ещё в силах. Кудрявый.

Она хихикнула. Видимо, кудрявый профессор по искусству проявил к ней мужской интерес.