Каждый дар – это проклятие

Надевая пальто, я усердно пытаюсь безмолвно подать Фионе сигнал – попросить, чтобы она прислала сообщение, если вдруг что-то случится.

Как обычно, Ро сначала высаживает Лили, а потом подъезжает к моему дому. Мы сидим в машине и смотрим в окна моего дома, как будто это театр.

– Ну ладно, я пойду. Мама и вправду рассердится, если я задержусь.

– Подожди секунду, – говорит Ро, притягивая меня к себе и укладывая под плечо. – Сегодня ты меня напугала. Просто взяла и растворилась в воздухе.

– Ну да, понимаю. Странное, наверное, было зрелище. Прости.

– Дело не только в этом. Просто… вы исчезли вместе.

– О.

– Наверное, я теперь понимаю, почему ты так странно ревновала меня к Фионе, к группе или к кому-то или чему-то еще. Тогда мне казалось, что ты просто еще недостаточно зрелая. Но видеть, как человек, которого ты любишь, поддерживает какие-то отношения с кем-то другим, как-то связан с ним, пусть даже платонически… Это трудно.

Пауза.

– В общем, я доверяю тебе, – неубедительно заканчивает Ро.

– Ну ладно, – медленно говорю я. – Хотя звучит так, как будто ты вообще мне не доверяешь.

Я вспоминаю тот момент в школе, когда я подумала, что Аарон может поцеловать меня. Свое волнение по этому поводу. Сначала меня захлестывает стыд, но потом я вспоминаю свои же слова: «Неважно, что ты думаешь. Главное, что ты делаешь». Я выпрямляюсь, решительно настроившись покончить с неловким напряжением.

И тут я ощущаю досаду. Почему все считают, что они вправе упрекать меня в чем-то? Если не Фиона, так Ро; если не родители, так учителя. Если не одноклассницы, обвиняющие меня в пропаже Лили, так сама Лили, обижающаяся на то, что я ее вернула. Но я просто человек. Человек, который ни о чем таком не просил – ни о магии, ни об ответственности за Колодец. Но при этом складывается такое впечатление, что я выполняю роль громоотвода для каждой мелкой жалобы, в то время как все остальные прекрасно устроились и неплохо уживаются друг с другом.

– Да, между вами действительно есть связь, вы оба сенситивы и ничего не можете с этим поделать, – продолжает Ро. – Просто, когда вы случайно оказались вместе в школе… И та записка…

– Так вот почему ты нервничаешь из-за отъезда, не так ли? – внезапно огрызаюсь я, уж слишком мне все это надоело. – Не из-за Дори, и не из-за того, что могут придумать «Дети». Ты просто думаешь, что я изменю тебе, если ты уедешь.

– Нет, – поспешно отвечает Ро. – Я так не думаю.

Я смотрю в окно.

– Ладно, мне пора.

– Не уходи, Мэйв.

– Но мне нужно.

– Почему?

– Потому что я боюсь, что если останусь еще хотя бы на секунду, то прочитаю твои мысли и узнаю, что ты чувствуешь на самом деле.

Я не хлопаю дверью. Хлопать дверью – это удел «эмоционально незрелых». Поцеловав Ро в щеку, я просто тихо выхожу из машины. Захожу домой, здороваюсь с братьями и веду себя нормально примерно час. Потом иду наверх и плачу в постели. Как эмоционально зрелый человек.

17

УТРОМ МНЕ ЗВОНИТ ФИОНА.

– Я хочу умереть, – заявляет она.

– Хорошо. Хочешь, я приеду?

– Нет, только не это. Давай встретимся в городе.

– Хорошо. Через час в «Брайди»?

– Ты замечательная подруга.

– Я знаю.

Значит, по всей видимости, с Манон у нее сложилось не все гладко. Я принимаю душ и быстро одеваюсь, планируя совершить все рождественские покупки уже после встречи с Фионой. От Ро приходит несколько сообщений: никаких извинений, одни лишь гладкие, позитивные фразы о том, что мы больше времени должны проводить вместе, в том числе и по ночам, пока они не уехали в турне.

Я так спешу на встречу с Фионой, что едва не пробегаю мимо телефонного столба с объявлением, с которого на меня взирает знакомое лицо.

ПРОПАЛА

ЛОРНА МАККЕОН

18 лет, среднего телосложения. В последний раз ее видели 14 декабря. На ней были синие джинсы, белый джемпер и желтая куртка-пуховик. Если вы видели ее или вам известно, где она находится, свяжитесь с полицией Килбег-Вэлли.

Я долго смотрю на объявление. Завтра будет уже десять дней с тех пор, как я обратила внимание на ее отсутствие. Почему никто не поднял тревогу раньше?

Тут мне приходит в голову мысль о том, что онлайн-занятия для «Детей» даже удобнее. Часто говорят, что мальчики быстрее радикализируются, если много времени проводят в своей спальне. Но что насчет девочек? Кто может быть более уязвим, чем беззащитная девочка, которая целыми днями сидит в своей спальне?

Когда пропала Лили, полиция приходила в школу. Об этом быстро узнал весь город. С нами проводили беседы учителя. О пропаже Лили сообщали в газетах. Люди ходили ее искать группами.

Но теперь школы нет, а оставшиеся учителя заняты тем, чтобы побыстрее отделаться от нас, готовя к экзаменам, а заодно подыскивая себе новое место работы. Я фотографирую объявление и отправляю его в нашу группу в WhatsApp.