Каждый дар – это проклятие

– А тебе не приказывали ограбить меня или что-то в этом роде?

Она снова пожимает плечами.

– Вроде нет. Я просто хочу выбраться отсюда.

Со стороны лестницы доносится топот тяжелых ботинок.

– О, нет, – виновато говорит Лили. – Извини.

– Ну, конечно, – я стараюсь не слишком показывать свое раздражение. – Все было подстроено заранее.

Внезапно мои руки оказываются связанными невидимыми путами, и меня тянет вперед. Я падаю на пол лицом вниз. Дверь с грохотом распахивается.

– Ага, – раздается голос Аарона. – Несите ее вниз.

Меня, обездвиженную, относят в карточную комнату. Так вот что здесь произошло: обманом или предательством меня убедили покинуть природу, мою естественную среду обитания. Предал ли меня Поди? Или кому-то доверился? Имеет ли это значение, когда в котле на кухне варятся кишащие паразитами зайцы, а я лежу лицом вниз под карточным столом?

«Кишащие паразитами», – эти слова здесь кажутся как никогда уместными, поэтому я произношу их с шипением. Кишащие паразитами.

Кто-то ботинком переворачивает меня, и теперь я смотрю в потолок.

– Твое время вышло, ведьма, – с презрением говорит Аарон. – Глубочайшие соболезнования. Свяжите ее.

Я чувствую, как меня связывают по рукам и ногам, и вижу знакомые лица Манон и Нуалы. Прищурившись, я пытаюсь различить других. В углу, обмахиваясь веером, стоит Фиона. За карточным столом сидят мои братья. Миры истончились донельзя, и прошлое смешалось с настоящим.

Аарон пьяной походкой расхаживает по комнате в красном военном мундире и тасует колоду игральных карт.

– Полагаю, ты не любительница игры в карты, ведьма?

Я ничего не отвечаю. Я слишком занята тем, что пытаюсь разгадать головоломку, к которой меня не подготовил Рене. Получается, что Фальшивый Аарон хочет убить Домохозяйку. Но ведь для этого сюда пришла и я? Позволить ли ему совершить задуманное?

– Не знаю, почему ты называешь меня ведьмой, – злобно шипит Домохозяйка, – ведь это ты наложил на меня свою магию.

Он не отвечает. Только ухмыляется и расхаживает по комнате, шаркая ногами.

– Говорят, что Таро изобрели египтяне. Этакая разновидность мифов о богах, запертых в картах. Они прекрасно понимали ограниченность богослужений и молитв. Некоторые мифы лучше облекать в форму игры – так они становятся доступнее для простолюдинов.

Я пытаюсь воспользоваться своей магией или подозвать собаку, но ни то, ни другое у меня не получается. Я беспомощна. К такому состоянию привыкла Мэйв, но не Домохозяйка.

– А ты знаешь, что все короли и королевы имеют свои прототипы?

Он придвигает стул ближе ко мне. Выбирает из колоды короля червей.

– Карл Великий, – говорит он, бросая карту, которая падает мне на грудь, и снова тасуя колоду.

– Бубновый король. Юлий Цезарь.

Брошенная карта падает мне на щеку и соскальзывает на пол.

– Пиковый король. Царь Давид.

Карта падает мне на ноги.

– Король треф. Александр Македонский.

Со стороны коридора слышатся грохот, тяжелые шаги и звон металла. Принесли вареных зайцев.

– Как видишь, можно заключить мифы в карты, и там они будут жить вечно. Интересно, можно ли проделать нечто подобное с тобой, ведьма?

Скрежет ножей, треск рвущихся сухожилий, разрывающейся плоти. На лицо мне падают капли горячей жидкости. Смесь воды и крови – зайцы не проварились до конца.

Вот как все заканчивается и начинается. Так могучая деревенская колдунья становится картой, песней, легендой. Произносятся слова – на латыни, греческом, древнескандинавском. Окружающие меня предметы – бутылка бренди, кувшин с молоком, рамы для картин – светятся как руны. Я войду в колоду карт азартных игроков. Стану реликвией, инструментом, оружием, которое будут использовать против тех, кого я всю жизнь защищала. С моей помощью будут выселять разорившихся арендаторов и убивать голодающих браконьеров. Мою человечность исказят настолько, что во мне под конец не останется ничего, кроме бескровной ненависти.

Я чувствую, как меня покидает зрение – оно не просто ослабевает, а полностью исчезает, сменяясь сплошной тьмой. Не только физическое зрение, но и ментальное. Все сенситивы обладают своего рода ясновидением. Аарон вроде бы говорил об этом.

«Они отняли у меня зрение, – шепчет она. – Что такое справедливость без зрения? Правосудие без суждения?»

Я даже не могу ей ответить.

«Правосудие без зрения – это просто наемничество», – говорит она.

Вот что получается, когда могущественного сенситива, хранительницу Колодца, защитницу своего народа, загоняют в ловушку, где она не может воспользоваться своим разумом и должна слепо выполнять приказы. Вот как сенситив становится Домохозяйкой.

«Понимаешь ли, у меня не было выбора, – говорит она. – Меня лишили зрения».

Я открываю глаза и снова вижу. Они сохранят мою силу в игральной карте. Моя магия будет храниться в кусочке картона размером менее человеческой ладони.