Каждый день декабря

– И сколько времени ты с ней провел после приезда, а? Ладно, сам разбирайся со своими чувствами, а у меня свой интерес. Помнишь моего племянника Марка – в голове один футбол, книжек вообще не читает? Хороший вопрос, в кого только он такой уродился. Ему всего восемь, и оказывается, твоя Белл приходила к нему в школу вскоре после того, как я ее бортанул, и Марку ее мастер-класс ужасно понравился. Как-то это его зацепило. Он попросил, чтобы мама купила ему пьесы в иллюстрациях, и проглотил все до одной. Не знаю, как Белл удалось до него достучаться, но факт остается фактом. Так что я хочу снова встретиться с ней, но не насчет финансирования ее приложения – думаю предложить ей совместный проект, сделать школьные мастер-классы регулярными, использовать мое имя, работать вместе на достойный результат.

– Этот план ей определенно понравится. Если честно, она очень увлечена работой со школьниками. А приложение задумывалось как отправная точка, и я проталкивал эту идею, чтобы как-то монетизировать объем работы, который она проделала.

– Работа себя оправдывает, и я помогу ей обрести стабильность, если она в этом заинтересована. Ее знания и моя репутация – это будет очень серьезный актив. И я обязательно дам ей понять, что мой интерес никак не связан с тем, из какой она семьи и с кем знакома, а обусловлен исключительно ее собственными усилиями и познаниями. Ну что, дашь мне ее номер?

– Да, конечно!

Мое лицо расплывается в улыбке. Белл получила признание – это производная того, что она знает и делает, и стимул, которого заслуживает.

* * *

Привет, надеюсь, ты в порядке? Угадай, кто мне только что позвонил? Не поверишь – Джамал! Он хочет со мной работать. Потрясающе, да?

«Потрясающе и заслуженно», – начинаю печатать я и стираю. Дистанцироваться – вот что нам нужно. Даже если я останусь в Великобритании, такой, как я, обвешанный проблемами, Белл не нужен. Таких ей до конца дней хватило. Зачем ей сейчас, когда она готова взлететь, мой эмоциональный багаж, который тянет на дно? Сейчас самое время разорвать эти узы. Видела бы она, в каком я был состоянии перед гибелью Джесс – съедаемый ревностью и сомнениями. Она даже не представляет, каким мудаком я могу быть – ревнивым, контролирующим, вполне под стать Леонту. Она-то считает, что я совсем другой. Нужно порвать эту связь и дать ей свободу ради будущего, которое она заслуживает.

Все ее порывы –   искреннейшие
проявления чистейшей любви

[44].

Двадцать восьмое декабря

Белл

Эй, не хочу навязываться, но с тобой все в порядке?

Я посылаю очередное сообщение Рори. Вчера вечером я то и дело поглядывала на телефон в ожидании его ответа. Неоднократно на экране появлялись точки – он что-то печатал, но так ничего и не последовало.

Тяжело сознавать, что он где-то там что-то хочет мне сказать, и это настолько неприятная вещь, что он не в силах это отправить. За месяц, проведенный в его компании, я разбаловалась и знаю, что скоро он уедет в Австралию, и это будет тяжело, но к такому обороту я не была готова.

Не знаю, как быть – беспокоиться за него или обидеться, потому что, похоже, он меня избегает. Я решила подождать еще денек, прежде чем паниковать по-настоящему. Могло произойти что угодно. Рождество – для многих непростое время, и вполне возможно, что у него профессиональный аврал. Я надеюсь, его отсутствие не означает, что что-то случилось с Элисон. Существует уйма причин, почему он не отвечает, и все они означают, что мне не следует навязываться. Да и моей влюбленности, пожалуй, пойдет на пользу, если я буду меньше с ним видеться.

Вот только в груди саднит. И как-то неспокойно.

Не такой он человек, чтобы скрываться – это совсем на него не похоже. Если я его чем-то обидела, скорее всего, он сказал бы об этом прямо, чуть извиняющимся тоном, что лучше нам держаться друг от друга подальше.

А избегать – это точно не в характере Рори Уолтерса.

Но, как любит повторять дражайший папочка, мир не вращается вокруг меня.

Однако понимание того, что, возможно, я тут ни при чем, не мешает мне испытывать весь спектр эмоций, которые возникают, когда тебя игнорируют. Сознание собственной неполноценности, патологическую подозрительность, гнев. Я переживаю всю гамму чувств и потому делаю то, что всегда в трудные моменты жизни, а именно сворачиваюсь клубочком – стыдно признаться, с телефоном, чтобы сразу увидеть, если он напишет, – и открываю зачитанное издание «Антония и Клеопатры». Пожалуй, пора перечитать трагедию с самого начала. Возможно, в предыдущие разы что-то ускользнуло от моего внимания.