Каждый день

Сухо, повторюсь, сухо и как по печатной машинке, Глен Петти играет, его навык игры одной песни доведен уже до абсурдного автоматизма, не интересно уже слушать бездушную музыку! Где энергия твоей души, где творчество? А, что, нет, тебе надо всего лишь ее выучить, ну хорошо, учи на здоровье, мешать я тебе не буду.

И вот в таком духе мы провели последнюю неделю. Вот-вот Рождественский концерт, и стоило бы догадаться, Глен сидит у меня. У меня такое ощущение появилось, что мы в картине застряли. В помещении, такая как раз, была, плакат, где учитель стоит над играющим на фортепиано учеников. Не отличить от нашей реальности…

– Ай! Черт побери! Что за дрянь! – это так Глен реагирует на то, что инструмент вдруг резко стал играть буги–вуги. – Д-э-э-э-в-и-и-и-д!

– Ой, дорогой Глен, да ты умеешь неплохо играть! Я спиной чувствую, как ты чисто играешь в стиле Джерри Ли Льюиса… Браво! – невозмутимо отвечаю я, добавляя небольшую толику сарказма в речь.

– Не смешно! Я еще не закончил.

– Д-а-а-а!? Но ты уже успел мне надоесть! – я резко спустился со шкафа и подобрался вплотную к парню. – Ты…неделю…сидишь тут! И просто…играешь! Не говоришь, не ноешь как обычно, не шутишь, а просто и тупо играешь…и…все! Как так можно!

– Ах извините, мистер одиночка! Нечего, что у меня завтра концерт, на который, между прочим, ты меня затащил!

– Просто перестань уже издеваться! Ты неделю с пианино не слезаешь… Так можно и всю душу растерять! Ничего не будет впечатлять…

– О чем это?! Что за…бред?!

– Бред!!?? Ты хоть сам себя слышал? Свою игру…

– П–ф–ф–ф… Конечно!

Я взглядом показал ему, что сомневаюсь в его ответе.

– Нет… – ответил Глен, с интонацией, будто бы сдался.

– Ты пойми, что не важна так сильно техника, как та часть сердца, которую ты вкладываешь! – сменил тон на более доброжелательный я. – А ты так быстро играешь, что вся душа уходит! Весь смысл…

– Да…что ты…

– Что…? Что я понимаю? Действительно… я же всего лишь автор…откуда мне знать… – пожимая плечами, говорю я.

Глен хоть и попытался посмотреть на меня, словно готов парировать. Но он вдруг резко поник и не стал со мной спорить.

– Ах… Ну да… может ты и прав… – успокаиваясь, тихо поговорил Ен.

– Не грусти! Все будет отлично! Завтра, ты их покоришь!

Рождественский концерт должен был начаться ближе к концу дня, после всех уроков, чтобы создать хоть какой-то намек на вечер. Как всегда, расстояния от вчерашнего дня, до сей момента я не заметил. Проводил Ена и снова его встретил. Учебный был сокращен, многие готовились к тому, что за места будут драться. Сам я помню, как занимал для своих друзей места и оборонял их от всех остальных. Этот рождественский фестиваль был всем по душе, ну а те немногие, что любили побыть одни в такой вечер – просто уходили домой. Или в каморку…

И вот, так сказать, сигнал к началу концерта. Боже мой, как мне все это напоминает мой 1960 год, отсюда, от самого верхнего рядя отличный вид на концерт. Кажется, вот–вот на сцену с речью выйдет миссис Пул и объявит нас с друзьями. Правда, софиты были хуже, не такими яркими, но моему воображению это не мешает. Для меня, все они стоят на сцене. Грациозно обхватывает гриф белого смешного контрабаса Гордон, красуется своими воздушными поцелуйчиками Джо и как механик с заправки возиться с ударной установкой Милз. Таких номеров больше никогда не будет…

Изучив небольшую афишу, распечатанную на сером монстре, который в канцелярии стоит, я теперь знаю, что после номера, который я сейчас смотрю, выходит Глен.

– А следующий выступающий окунет нас в атмосферу романтики… Разумеется, он в силах погрузить нас в нее своими загадочными и теплыми картинами. Именно таким мы его все знаем! Но сегодня он подготовил нам сюрприз – встречайте, бурными овациями, Глен Петти! – ведущий в весьма пафосной форме объявил моего друга.

В голове у меня, моя картина, далекого времени, старый с помехами микрофон и слова, что струились сквозь него – …Сейчас…я бы хотел исполнить то, что написал сам…посвящаю всем влюбленным и одному особенному человеку…