Каждый Наследник желает знать…

– Где?! – едва не отпрыгнул Рододендрон, словно ему сказали, что он остановился на змеином гнезде.

– Вон, – Олаф указал на нечто, принятое поначалу атланом за груду старого тряпья.[108]

– Это… человек? Он жив? – сильно сомневаясь по обоим пунктам, нахмурился сын Тиса.

– А чего ему станется… гаду реньему…

– Так значит… они вернулись… Проклятье… отец… – метнув испепеляющий взгляд на недвижимого ренегата, Рододендрон опустился на колени перед телом короля, нерешительно дотронулся кончиками пальцев до покрытой грязью щеки, и тут же отдернул их, словно обжегся. – Он… холодный?..

Принц поднял голову, и взгляд его – растерянный и жалкий, точно у больного, потерявшегося щенка, метнулся по лицам понурых гостей и придворных и снова вернулся к Тису.

– Отец… Боги всемилостивые… отец… отец… отец…

Казалось, только присутствие иноземцев не дает ему забыть, кто теперь в Атланде король, и каким должен он быть в такие времена, как эти. Броситься на остывающий труп, дать волю разрывающим сердце эмоциям, кричать от боли, рычать, угрожать, проклинать и безнадежно чувствовать, что разверзающаяся в душе ледяная бездна не сможет быть когда-либо заполнена, даже если все ренегаты Белого Света будут низвергнуты в нее живыми…

Но гости были здесь.

Гвардейцы были здесь.

И он был здесь.

Он.

Как будто по мановению волшебной палочки все чувства, бушевавшие в его груди, моментально выкристаллизовались в одно. И вместо растерянного, балансирующего на грани слез юноши на людей, безмолвно взиравших на семейную трагедию, глянул мужчина.

– Верес, Шиповник, – блестящие уже не от слез – от медленно разгорающейся ярости глаза впились в придворных волшебников, и те с готовностью подались вперед в ожидании приказаний.

С ними говорил король.

– Заберите его, – пылающий ненавистью взгляд ожег ренегата с такой силой, что тот тревожно застонал в беспамятстве. – Держите под каким угодно заклинанием, наложите какие угодно чары, но чтобы, когда на площади его будут четвертовать и колесовать, он был жив. И жил, пока последняя капля крови не вытечет из его поганых вен. И еще неделю после этого.

Королевские маги двинулись выполнять распоряжение, но неожиданно на пути их встали иноземцы.

– Он наш, – коротко вымолвил, как отрубил, отряг.

Ахмет, не дожидаясь развития событий, принялся раскатывать Масдая, давая понять, что спорить они с кем бы то ни было не собираются.

На развернутом ковре менестрель со своим музыкальным арсеналом был первым.

Пристроив свой походный оркестр в серединке, он сошел на усеянный битым камнем пол дворца и почтительно дотронулся до плеча Эссельте.

– Ваше высочество, мы улетаем. Атмосфера накаляется. Нам тут не климат.

– Анчар, Кириан, – коротко напомнила принцесса.

– Была бы моя воля, оставил бы этого подлеца в объятьях Родика. Большего он не заслужил, – раздраженно пробормотал бард.

– Кто? – обернулся калиф.

– Ни тот, ни другой, – вздохнул, сознавая всю нелепость своих мечтаний, Кириан и возвысил голос.

– Эй, отряг! Сюда давай этого… Чинара… – с видом заправского распорядителя погрузочных работ, махнул он рукой Олафу.

Конунг хмыкнул и шагнул к ренегату.

– Вы меня не поняли? – с лихорадочным румянцем на бескровных щеках, готовый спорить и драться, принц вскочил на ноги, вклинился между Вересом и Шиповником и положил руку на рукоять меча. – Этот подонок покинет дворец только отправившись на тот свет!

Голос его срывался и дрожал – но не от страха, а от еле сдерживаемого гнева.

Гвардия, подгоняемая не столько командиром, сколько совестью, выступила из коридора и нерешительно заняла позицию в глубоком арьергарде. Три десятка арбалетных болтов дружно уставились в предполагаемого противника и спины своего командования.

– Эта… тварь… – Рододендрон выговорил последнее слово с таким видом, будто выплевывал залетевшую ему в рот муху, – государственный преступник. Цареубийца. Дважды. И ничто не спасет его от расплаты за свои деяния. Ничто. И никто. Ваши величества. Ваши высочества. В том числе.

– Примите мои соболезнования, ваше высочество. Мы понимаем и разделяем ваше горе, – сочувствуя не Тису, но его сыну, мягко склонил голову Иван. – Но этот человек улетает с нами.

– А я сказал нет! – прорычал принц.

– У нас свобода слова, каждый может говорить, что хочет, запретить мы не в силах, да и не хотим, да и незачем, пусть говорят, как говорится, пока не наговорятся, разговор не приговор, уговор не договор, говорят, в Солане кур доят… – пробормотал Кириан и ткнул локтем в бок Олафа. – Подмогни, я его подниму.

Олаф фыркнул, словно менестрель только что брякнул что-то невероятно смешное, отодвинул Шиповника плечом и сграбастал Анчара подмышку как мешок.

Опешивший от такого нахальства Рододендрон вцепился в локоть отряга, что было сил, но тот раздраженно дернул рукой – и атлан отлетел в сторону, роняя одного из своих волшебников и теряя среди обломков меч.

– Остановите их! – яростно выкрикнул принц, вскакивая на ноги. – Убейте, если надо! Всех!!! Все!!!..