Каждый Наследник желает знать…

Давно было наложено охранное заклятье; туча над их головами, разжирев и налившись чернильным мраком, спустилась им едва не на головы; невесть откуда взялся и принялся дуть, извлекая самые маленькие крохи тепла из-под одежды, ледяной ветер; солнце погрузилось в горизонт почти по макушку, а Наследники и маг-хранитель всё стояли, молча сомкнув руки и губы, и ровная дорожка из белых искорок всё так же безостановочно струилась за их спинами.

«А ведь это конец…» – дивясь и не веря собственным мыслям, подумалось вдруг Серафиме. – «То есть, не в смысле совсем конец и всем, а в смысле, что полтора месяца метаний по всему Белому Свету подошли к концу, каким бы он ни оказался. Хотя вариантов тут немного, это и гиперпотаму понятно. Все Наследники в сборе, и если даже Гаурдака угораздит выползти здесь и сейчас, то чары сработают, и отправится он обратно, несолоно поджавши хвост, как любил говаривать Шарлемань Семнадцатый. Хм… как-то обыденно и скучно получается… после стольких-то усилий… Прилетели, за руки взялись, постояли, на макушку плюнули и разошлись… И из спецэффектов кроме этой дурацкой тучи – ничего… Я думала, будут знамения там всякие… огнь и гром… дожди из семируков… кровавые реки в кисельных берегах… трубный глас с неба… или трупный – из-под земли… а ничего нет. Словно не Пожиратель Душ приходит, а так, сборщик налогов какой-нибудь, или назойливый родственник. И словно зря старались, даже если и вылезет это несчастное пугало для народа. И Агафон тоже… зря… Или не зря. Нечего тут смотреть, и мерзнуть нечего. Потом в лицах ему расскажем. Если будет, что. А то ведь простоят, потопчутся, замерзнут как цуцики, развернутся и вперед, то бишь, назад по странам и континентам…»

– Еще часов восемь постоят и разойдутся, – словно читая ее мысли, шепнул на ухо царевне Кириан.

Та поежилась, кутаясь поплотнее в Масдая, глянула на тучу, на круг, по сторонам и вздохнула:

– Может, и так… Но что-то мне подсказывает, что вот это вот метеорологическое явление тут неспроста болтается.

– Самое главное, чтобы Гаурдак не вылез через восемь с половиной часов, когда они разойдутся, – озабоченно прошелестел ковер. – А что вылезет – это я кисти на отрывание даю… Есть, есть в воздухе сегодня что-то такое…

– Иней с берегов Ледяного океана, – поднял воротник менестрель, с завистью поглядывая на ковер-палатку Серафимы и проклиная ее решение продолжать спектакль «Слуга шести господ» до окончания миссии.

– Главное, чтобы дождя не было, – сурово изрек Масдай.

– Главное, чтобы не было войны, – рассеянно отозвалась Сенька, с сочувствием разглядывая дрожащие фигуры товарищей. – А еще главнее, кое-кто мог бы тут костерок в кругу развести, пока все равно он простаивает. Так глядишь, и Гаурдак бы не полез.

– Костерок бы не помешал… – тоскливо вздохнул бард, в который раз обнимая себя за плечи и в который же раз приходя к неутешительному выводу, что или плечи у него слишком большие, или руки слишком маленькие, потому что теплее не становилось ни на градус.

И тогда его бесполезные в качестве обогревателя пальцы потянулись к последней уцелевшей арфе, и в быстро охлаждающийся окружающий мир вместе с белесым парком полились торжественные и скорбные слова:

Туча, пришедшая неизвестно откуда,
Накрыла облюбованное демоном плато.
Холодно здесь, мне гарантирована простуда,
Как жаль, что не взял я с собою пальто!
Но личные интересы бледнеют и тают
Перед сумрачной драмой, что ставится здесь.
Пятеро Избранных Гаурдака поджидают,
Чтоб надрать ему морду и сбить с него спесь
Пространство и время Белого Света
Сжали наследники в кольце своих рук.
Собрали кворум, наложили вето,
И стоят в ожидании гаурдаковых потуг.
Сколь отвратительны гаурдаковские обычаи!
Ждать после веков ожидания упорного!
Ладно, у избранных здоровье бычее,
Но у какого пиита здоровье не подорвано?
Еще пять минут, и замерзну на месте я,
Сенька под плащ свой не пустит ни в жисть.
Хватит финтить, инфернальная бестия,
Хватит нас за нос водить, покажись!..

И дрогнуло тут женское сердце Серафимы. Но только собралась она пригласить окоченевающего миннезингера наплевать на этого драного ренегата и нырнуть под полог ковра, как солнце утонуло за линией горизонта, и в тот же миг лица застывших в кругу друзей озарились зеленым светом, ударившим из-под земли.