Каждый сам за себя

– Ты был у неё, что ли? – обвинил он, но Андрей и не подумал принимать упрёк.

– Заехал сегодня. – сказал так, будто хвастает, и Макс едва не взвыл: себе он подобного позволить не мог. Сосредоточенно кивнув, обвёл языком губы.

– И что она?

– Молчит. Уже не кривляется и не пытается отмахнуться. Как для меня, так это прогресс, а вот что ты считаешь…

– Что-то спрашивала? – нетерпеливо оборвал его рассуждения Макс. Андрей подловил такую реакцию друга и заинтересованно склонил голову набок.

– Вообще ничего. Тебя это удивляет?

– Не радует, так уж точно.

– Ты зря тогда выстрелил. – осторожно добавил к сказанному Андрей и Макс взорвался криком:

– Не надо меня лечить!

Он подскочил на месте, но практически сразу обессиленно рухнул обратно. Лавров поедал себя изнутри этим же упрёком. Выжигал! Но ничего не мог изменить.

– Разрушил такую красивую картинку… – поцокал Андрей языком, заставляя его зло скалиться.

– Ты сейчас так непрозрачно намекаешь, что мне следует от неё отвалить?

– Твоя Кира – идеалистка. Ей не понять законов, по которым мы живём. Кстати, по этим самым законам вторая пуля должна была украсить её очаровательную головку. Всех, кто на подозрении надо убирать в первую очередь. Ты знаешь это лучше меня.

– Она успокоится. – отмахнулся Макс. Андрей неприятно поддакнул:

– Если только с целью усыпить твою бдительность.

– И всё-таки она тебе что-то сказала. – неприятно оскалился Макс и не сдержался – прикурил.

– Красавица очень не обрадовалась перспективе побеседовать с тобой лично. – выдал Андрей «страшную» тайну и только начавшая тлеть сигарета была измельчена в крошку.

Максу было душно. В этом галстуке, в этом кабинете, в офисе… На всей земле не нашлось бы сейчас места, где получилось бы свободно вздохнуть! Он сдёрнул с шеи галстук, с мясом вырвал пуговицы рубашки, что сдавили горло, метнулся к окну и с понятным только ему удовольствием содрал жалюзи. Легче не стало. Отдышаться ему уже не светило, сердце тарабанило в груди, пробивая рёбра насквозь. Было нудно, было тошно. Андрей, наблюдая за этой сценой, оценивающе глянул на пепельницу.

– У тебя никотиновое отравление, что ли? – в крайней степени нелепо предположил он и тут же пакостно ухмыльнулся. – Ах, нет, что же это я… так может возносить только любовь. Здорово, правда? Такое вдохновение, такой азарт! Ты не останавливайся, друг, продолжай. Здесь ещё много всего бьющегося.

– Пошёл ты… – пытаясь прогнать наваждение, зажмурился Макс. Он упёр ладони в стену высоко над своей головой и протяжно простонал.

– Ты не веришь ей. – подсказал Андрей причину этой агонии. – Хочешь верить, а не получается. Если тебе вдруг станет легче от этой информации, то я ей тоже не верю. Тебе не стоило путаться с этой девчонкой. Ко мне тут на днях Лазарь подкатил. Предлагал помощь.

– Да пошёл он к чёрту! – рыкнул Макс, упираясь в стену напротив себя уже лбом.

– А ты не думал о том, что он о Кире знает куда больше, чем мы с тобой?

– Его не было здесь… восемь лет! Что он может знать?! – разразился Лавров криком и Андрей недовольно причмокнул губами.

– Так, спроси у своей зазнобы! – разозлился он на друга за вынужденное бездействие. – А если кишка тонка, то я могу спросить!

– Не приближайся к ней. – прошипел Макс угрожающе тихо.

Его лицо в этот момент стало багрового цвета, на скулах одно за другим выступили белые пятна, а в глазах зарождалась буря. Страшная и тёмная. Андрей не боялся. Он в этот момент тоже ненавидел.

– Ну, так продолжай дышать на неё! А малышка в это время будет тебя иметь. – с брезгливым отвращением огрызнулся Громов и вылетел из кабинета, открывая дверь с ноги.

Макс ударил по стене кулаками, и устало скатился к полу. Никогда прежде он не чувствовал подобной беспомощности и уж тем более не знал, как её побороть. «Когда чувства берут верх над разумом, ты больше не хозяин в своём доме» – ещё зелёного Макса учил Цапа. Не все… далеко не все слова достигают цели вовремя. Эти получилось осознать только сейчас. И чтобы восстановить баланс, требовалось немало сил. У него этих сил не было. И даже мысль, будто он способен избавиться от Киры, внушала отвращение. Женщины приносят разрушение. Они сеют смуту. Кира решила не мелочиться и разрушила его до самого основания. А он не мог ответить ей тем же.

Лавров вернулся домой. Не был здесь с того самого дня, как картинка идеальной жизни потрескалась и рассыпалась прямо в руках. Комната Киры оказалась пуста, окна закрыты наглухо. То, что его кроет, Макс понял и не пожелал отмахнуться. Сдохнуть достойно нужно умудриться, ему вот не повезло… Подыхать, стоя на коленях перед женщиной, то ещё удовольствие, а он кайфовал.

– Где?..

Макс неопределённо взмахнул рукой в сторону пустующей спальни и охранник с бесстрастным лицом подсказал ему заглянуть в комнату для прислуги, что располагается сразу за кухней.

– На сегодня свободны. – устало выдохнул он смутно знакомому парню.

– Максим Алексеевич, Громов сказал стоять.

– Вон пошли все. – вылетели из Макса слова, не зацепившись ни за одну эмоцию. Внутри было пусто и безжизненно, как в пустыне.