Каждый умирает в одиночку

— Прощай, Цезарь, — произнесла она, и короткое блестящее дуло двинулось, нацеливаясь на его голову. — Ты будешь одиноким. Это то, значение чего ты пока еще не знаешь. Но узнаешь. Ты будешь одиноким, когда будешь мертвым, Цезарь.

— Не делай этого! — закричал он и, вскинув руки, повернулся боком, видя, что она собиралась стрелять, и осознавая, что он ничего не может с этим поделать.

Я замахнулся и ударил ее по локтю, когда пистолет выстрелил. Удар парализовал ее руку, она выронила пистолет, но вдруг развернулась и ударила меня. Я почувствовал, как ее ногти проскребли мою щеку, когда я схватил ее, но она увернулась и побежала мимо меня в сад.

Я отпустил ее и позволил ей пробежать вниз по залитой лунным светом дорожке к воротам и автомобилю.

4

— Привет, Мэк, — сказал Миллс. — Бывает, значит, что ты приходишь вовремя, доверившись своей интуиции.

Он внезапно присел, словно ноги не держали его. Пот бисером выступил на его белом лице.

— Выпьешь? Если это надо тебе так же, как мне, то это тебе действительно надо!

Я вошел в комнату, прикладывая к царапинам на шее носовой платок. Одна из царапин кровоточила.

— Это была неплохая встряска, а? — заметил я и сел на подлокотник длинного мягкого дивана, где всего несколько минут назад сидела Натали. — Ты никогда не будешь ближе к смерти, чем был сейчас.

— Я знаю, — выдохнул Миллс.

Он попытался налить виски в стакан, но его рука так тряслась, что большая часть божественной жидкости пролилась на ковер.

— Давай-ка лучше я сделаю это, — предложил я и взял у него бутылку.

Он откинулся назад в кресле, пот теперь ручейками струился по его лицу. Олаф Крюгер сказал, что если Миллса однажды напугать, то он становится трусоватым. Натали напугала его очень хорошо.

Я плеснул две порции напитка, достаточно большие для того, чтобы в них можно было запустить яхту, протянул ему один стакан, а другой практически вылил в свое пересохшее горло. Это был самый приятный напиток, который только был у меня во рту за последние сорок восемь часов.

Миллс выпил свою порцию в три больших глотка. Как будто это была вода. Осушив стакан, он снова сунул его мне.

— Я бы мог выпить еще один такой, — сообщил он. — Святой Петр! Эта сучка напугала меня. Если бы ты не вломился…

— Ты сам виноват, — констатировал я, смешивая для него еще виски. — Это чудо, что твои враги до сих пор не укокошили тебя. Если бы я не хотел с тобой поговорить, я бы позволил ей застрелить тебя.

Он неестественно хохотнул.

— Ты мой приятель, Мэк, — сказал он. — Я должен тебе. В какой опасности я был! Она сумасшедшая. Ты знаешь это? Она такая же безумная, как и гремучая змея, которую ты случайно задеваешь, и так же опасна. Я уж думал, что мне конец. Ты слышал, что она сказала? Ну, эту чушь о том, что ты одинок, когда мертв. Это хорошая шутка для случая, когда стреляешь в парня, а? Сразу ясно, что она сумасшедшая.

Я протянул ему стакан:

— Не проглатывай так много за раз. На следующие десять минут ты нужен мне трезвым.

— Дай сигарету, — попросил он. — У меня по спине бегают мурашки, как ножки паука. Я собираюсь убраться отсюда к черту. Знаешь что, Мэк? Я думаю, что она поедет домой, возьмет другой пистолет и снова приедет сюда. Что ж, я не останусь здесь. Я больше не собираюсь рисковать, встречаясь с психопаткой.

Я дал ему сигарету и прикурить. Хотя он продолжал говорить, я видел, что ему совсем худо. Упади он в обморок — я бы не удивился.

— Не думай об этом, — посоветовал я. — Она не вернется. Возьми себя в руки.

Он сидел, тупо глядя на ковер, со стаканом в руке. Я прекрасно понимал, что торопить его бессмысленно. У него был шок, но не было достаточно силы воли, чтобы быстро выйти из него.

Прошло почти пять минут, затем он снова заговорил. Его голос уже звучал немножко более естественно.

— А что ты здесь делаешь, Мэк? Не говори мне, если ты не хочешь. Я рад, что ты пришел. Если бы ты не ворвался сюда, то сейчас я бы уже коченел.

— Я здесь, чтобы поговорить с тобой, — ответил я. — Ты можешь помочь мне решить одну небольшую проблему, над которой я работаю.

Он взглянул на меня и натянуто усмехнулся. Потом серьезно сказал:

— После того, что ты сделал для меня, Мэк, если я могу что-нибудь сделать, то стоит только попросить. И я извиняюсь, что грубо с тобой обошелся в тот день. Я догадываюсь, что ты чувствуешь себя разозленным по этому поводу. Что ж, я извиняюсь.

— Да, я здорово злился, но это прошло. Я думал, эта девица не может ходить. Что стоит за всем этим?

— Она пытается отомстить Серфу, — сказал Миллс. — Я говорю тебе, что она сумасшедшая. И я не шучу.

— А что ей сделал Серф?

— Ты хочешь услышать об этом? — спросил Миллс. — Я расскажу вкратце, если тебе это действительно интересно.

— Вперед, — подбодрил его я.