Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил

Повернутая ладонью вверх кисть Люси торчала из сугроба. Я заметил на ней обручальное кольцо и не мог решить, что лучше – снять его и хранить в знак памяти или оставить на ней. Но подумал, что не хочу возиться с ее замороженными пальцами, а потому нагреб на руку кучу снега. Потом снял шапку и сразу весь сжался от вцепившегося в голову холода, затем взял оставленную кем-то у стены лыжную палку, воткнул ее в снег и надел сверху свою шапку, чтобы мы смогли отыскать Люси, когда метель закончится.

– Мы вернемся и заберем тебя, – сказал я сугробу.

Чья-то рука легла на мое плечо, но на ветру я даже не заметил, кто это был.

Все пошли в дом. Я понимал, что до отъезда нужно сходить в шале и забрать сумку с деньгами, еще мне было необходимо как-то остаться наедине с матерью и расспросить ее про Маколи, но в тот момент я хотел только одного – убраться отсюда. Нужно согреться, найти где-нибудь еще одну таблетку. Наконец я на собственной шкуре прочувствовал, что такое наркомания: готов был отдать целую сумку наличных, лишь бы облегчить боль душевную и физическую. Тяжелым шагом я пошел вслед за остальными в ресторан.

Оказалось, что Эрин все время находилась внутри отеля, подменяя сотрудников, которых Джульетта отправила по домам. Она приготовила нам обед. С горячей благодарностью я взял у нее тарелку куриного супа с кукурузой и сел рядом с Софией за пустой стол. Кто-то пошел за моей матерью, чтобы сообщить ей об отъезде. Прежде чем приняться за еду, я подержал лицо над супом, согреваясь паром, и обжег кончик носа.

– Там нет пепла, – отхлебнув несколько ложек, сказал я Софии. – В отличие от других случаев.

Сестра скривилась, понимая, в чем состоит мой незаданный вопрос. Объяснение я получил простое:

– Она, вероятно, переломала много костей.

София посмотрела сквозь дверь ресторана в холл, и я заметил, что ее взгляд движется вверх по лестнице. Я ошибался насчет мрачных подозрений Джульетты, высказанных в громыхающем снегоходе. Энди пробурчал: «В такую погоду… это было бы самоубийством». Фотография Зеленых Ботинок, которую София показала Люси, давала детальную картину того, что случилось с Майклом, а Люси уже страдала от мысли, что именно она отправила его в комнату, откуда он не мог выбраться. Критически важно: Люси выбежала из бара до того, как Одри принялась выяснять у Кроуфорда подробности. В последний раз Люси видели живой, когда она, переполненная чувством вины, поднималась по лестнице. На крышу. Джульетта имела в виду, что нам нужно было остановить ее, чтобы бедняжка не пострадала на улице под ударами снежной бури. Но Люси буря была ни к чему. Ей хватило крыши отеля.

Мы с Софией молча впитывали в себя горькое осознание: никто не сказал Люси, что каморка, где держали Майкла, была не заперта. Что тут нет ее вины.

Название у этой книги очень верное: «Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил».

Только не все они убивали других людей.

Глава 36

Я предполагаю, что моя мать была настоящей занозой в боку у многих бульдозеристов в 1970-х годах, если принять во внимание, с каким задором она приковала себя к ножке кровати. Марсело спустился в ресторан, куда мы все в течение последнего часа приносили и сваливали в кучу свои вещи (я еще раз отважился вступить в состязание с метелью и запихнул спортивную сумку в чемодан на колесиках), и покачал головой. Мы с Кэтрин вызвались стать добровольцами как ближайшие оставшиеся в живых родственники, поднялись на третий этаж и обнаружили Одри, лежащую на подушках, одна рука была прикована цепью к ножке кровати. Я говорю «прикована», так как моя мать каким-то образом умыкнула наручники с бедра Кроуфорда. Внешне это была очень комфортная форма протеста.

Мы не сговариваясь решили, что переговоры начнет Кэтрин, как человек, вызывающий меньше ненависти к себе. Тетка вытянула вперед руку:

– Давай не глупи. Где ключ? – (Одри пожала плечами.) – Парень со снегоходом может отвезти нас сейчас или никогда. Ты всех подвергаешь опасности.

– Так уезжайте.

– Ты сама понимаешь, что несешь ерунду. Мы не можем оставить тебя здесь. Вдруг погода станет еще хуже? Твои родные в опасности. Люди погибают.

– По мне, так это означает, что вы повезете с собой убийцу. Я не оставлю Майкла гнить здесь.

– Мы вернемся и заберем его, когда погода наладится.

Марсело маячил за нашими спинами. Предположительно, все эти аргументы уже были им использованы. Кэтрин начинала впадать в раздражение, голос ее повысился, и, оставив разумные доводы, она принялась палить такими словами, как «эгоизм», «трудно» и «глупая женщина», дергая при этом ножку кровати, будто проверяла, не развалится ли каркас на части. В обычных обстоятельствах выражение «настоящая стерва» стало бы последней каплей, но сейчас Одри только отвернулась. По гримасе на лице Марсело я понял, что эту тактику он тоже применял.