Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил

Она увиливала от ответа, явно досадуя на то, что кто-то проявляет чрезмерную заботу о ней, а это, без сомнения, казалось Одри угрозой ее независимости. Вероятно, Кэтрин в последнее время поддевала ее намеками на возраст, и я только разозлил мать своим вопросом.

– Это всё? – Она сделала шаг в сторону, чтобы обойти меня.

– Майкл не оказал помощь человеку, мама. Я считал, что поступаю правильно. – Слово «считал» было употреблено мною намеренно, хотя на самом деле я был убежден в том, что выполнил свой долг. – И сейчас тоже делаю то, что, по моему мнению, правильно.

– Ты говоришь, как твой отец. – Одри покачала головой. Это не был комплимент.

Мне стало любопытно. Она редко упоминала отца.

– И в чем сходство?

– Роберт мог оправдать что угодно. Для него каждое ограбление было лотерейным билетом, последним. Он сам себе отпустил все грехи.

– Отпустил грехи?

Мой отец не получил отпущения грехов, он погиб в перестрелке с двумя полицейскими, убив одного из них. Если только мать не имела в виду, что он каждый раз убеждал себя пойти на преступление, веря, что делает это по необходимости, ради своей семьи и что он достаточно хороший человек и не пойдет на следующее. Прямо как сигареты Люси.

– Отец был плохим человеком. Ты же сама это знаешь.

– Он был идиотом. Если бы он был просто плохим человеком, я могла бы с этим смириться. Но плохой человек, который считает себя хорошим… Вот что довело его до беды. А теперь по твоей милости я вынуждена смотреть, как ты совершаешь те же ошибки и ждешь, что я буду улыбаться и изображать, будто все в порядке? Только наша семья собралась вместе… и теперь разбираться с этим.

Слова матери потрясли меня. Я повторяю отцовские ошибки? Она, что же, обвиняет меня в причастности к смерти Зеленых Ботинок? Этот намек заставил меня ужаснуться. Потом от обиды и еще потому, что никогда не говорил этого матери в глаза, я выпалил:

– Майкл – убийца!

– Он убил кого-то. Но разве это превращает его в убийцу? Некоторые люди убивают других и получают за это медали. Убивают по долгу службы. Майкл – не редкость и не исключение. Ты объявляешь его убийцей? А ты не думаешь того же о Кэтрин? О Софии? Если бы тебе пришлось поступить так же в подобной ситуации, какие бы причины ни толкнули его на это решение, кем стал бы ты?

– Это разные вещи.

– Неужели?

– Думаю, в сарае лежит тело человека, который не согласился бы с тобой.

– Майкл его не убивал.

– В это я верю, – поспешно добавил я и сам удивился своей торопливости. – Но кто-то это сделал. И как-то все слишком гладко сходится одно к одному – наш семейный уик-энд, приезд Майкла. Смерть этого человека имеет к нам какое-то отношение, не сомневаюсь.

Казалось, мои слова рассердили Одри. Но в ее волнении, в том, как она бросала взгляды мне за спину, крылось что-то еще.

Я воспользовался шансом и шагнул к ней, понизил голос и спросил:

– Ты знаешь, кто этот покойник?

– Нет. – Рискую все испортить, но здесь Одри говорит правду. – Но он не из наших. Только это имеет значение.

– Что ты от меня скрываешь?

– Значит, ты хочешь найти убийцу? Тебе легче вообразить человека с ножом или пистолетом, за которым можно охотиться, безусловно дурного, чтобы не обращать внимания на правду? И что случится, если ты его найдешь? Тогда ты расплатишься за свои грехи? Хорошо, когда злодей умирает в конце романа. На самом деле так и должно происходить. А если Майкл сделал это с Аланом? И так заканчивается история Майкла, которая смутила тебя изначально. – Ей потребовалось пару раз глотнуть воздуха после этой филиппики, а я переваривал содержавшуюся в ее словах правду. – Мы здесь из-за тебя. Майкл сидит в этой каморке из-за тебя. Ты сделал это. Ты такой же, как твой отец. Он знал, как трудно нам будет без него, и все-таки оставил нас бороться за жизнь одних, и мы заплатили за это свою цену. Все заплатили. – Голос Одри был напитан ядом. – Если бы он оставил нам оружие, которым мы могли бы сражаться. Но нет. В банке пусто. И ты поступил так же с Майклом.

На секунду я подумал, что она обвиняет меня в присвоении денег, и собирался уже спросить, откуда ей про них известно. Но быстро сообразил: мать говорит лишь о том, что, умерев, отец оставил нас нищими. Сказать по правде, не в такой уж нищете мы росли. Но не мне судить о том, каково это – растить детей в одиночку. В любом случае слова Одри, скорее всего, были метафорой.

– Отец был убийцей, как и Майкл. – Я отмел ее аргументы и нанес ответный удар черно-белой правдой. – Разница только в том, что он к тому же был торчком.

– Твой отец не был торчком! – взревела Одри.

– Но рядом с ним нашли шприц, мама. Перестань обманывать себя!

– Перестань доводить свою мать. – Позади меня раздался голос Марсело, который держал дымящуюся кружку с чем-то коричневым. Он сказал это в шутку, но сразу уловил, какая напряженная обстановка сложилась в комнате, и мягко выставил меня за дверь движением предплечья. Одри прокралась мимо нас, попутно взяв у Марсело питье, и быстро зашаркала по коридору. Отчим вскинул брови. – Ты как, в порядке?

Я кивнул, но так механически, что он мигом почуял неладное.