Каждый вдох и выдох равен Моне Лизе

Выбравшись наконец из каменных кишок, мы сбавили шаг и шли какое-то время молча.

– Нет, ну все-таки, – не выдержала я, – почему он умер? Какие есть версии? Это как-то связано с драконом?

– Ты такая европейка! – то ли улыбнулась, то ли скривилась Принцесса.

– В каком смысле?

– У вас почему-то принято считать, что все в мире имеет свои причины. Это не так. Многое вызвано чужими причинами, а самые важные вещи – вообще беспричинны.

* * *

Я часто возвращалась к этой мысли.

Во-первых, если история про переговоры монаха с драконом – правда, то стела должна считаться величайшим произведением китайского совриска, причем перфомансом. Вообще, даже не стела, а все строительство эстакады.

А во-вторых, Принцесса была до обидного права в том, как сильно мой западный разум противился случайной, капризной и необъяснимой природе вещей. Вещи должны иметь объяснение! Иначе как обуздать тот стихийный хаос, из которого сделана жизнь?

Я как раз дочитывала Пу Сунлина, и этот «сборник сиротливых огорчений» часто озадачивал меня рассказами, не поддававшимися привычной логике. Под «привычной» я имею в виду травмированное Голливудом и классической европейской литературой представление о том, как должно строиться повествование: завязка, конфликт, кульминация, развязка – такого рода вещи. К тому же избалованные люди запада привыкли, что при всей предсказуемости финала (герой победит, добро восторжествует, а всесильное зло будет низвергнуто и наказано), автор старается – удивляет эффектными поворотами, непролазными трудностями и правдоподобным преодолением оных…

В китайских рассказах о чудесном ничего подобного нет. События излагаются с пресс-релизовским спокойствием, без попыток уложить их в какую-либо логику, связную мысль или назидание, без начала и конца, без кульминации и развязки. Просто случай. Было так-то. Что хочешь, то и думай. Собственно, как в жизни.

Например, человек женился на фее-лисе. Они жили-были, детей нарожали, то-сё, пока однажды в комнату не впрыгнул белый заяц и дева не ушла за ним. Тогда ее муж и дети взобрались по длинной лестнице на небо и исчезли за облаками. Люди подошли к лестнице – а это рухлая дверь с вынутыми досками. Вошли гурьбой в комнату, смотрят – стены в саже, поломанная печурка, вещей никаких, будто и не жил никто. Все, конец.

Или вот история про даоса из секты Белого Лотоса. Его любимая наложница учинила беспутство с его же учеником. Даос превратил ученика в борова и послал за мясником. Тот зарезал борова и стал продавать его мясо. «Никто и не подозревал!» – сказано у Пу Сунлина. Мне ужасно нравилось это предложение. Столько предвкушения драмы в четырех простеньких словах… И вот отец зарезанного ученика обо всем узнал и нажаловался властям. Даоса схватили вместе с женой и маленьким сыном и заперли в клетке, чтобы препроводить в столицу на казнь. Но по дороге из-за гор выскочил великан и проглотил сначала жену, потом сына, а затем и самого даоса на глазах у изумленных солдат. Проглотив же, великан спокойно, как ни в чем не бывало, удалился. Все.

Или вот – жил-был студент, преподавал грамоту. Однажды ночью на него свалилась лиса, и они «стали любовничать». Студент возжелал удержать лису подле себя и опутал ее охотничьей сетью. Лиса высвободилась, превратившись в белый пар, но сильно рассердилась. Взяла студента за руку, и они полетели. По пути она обронила его где попало, и тот упал в яму к одному богачу. В яме сидел тигр, а отверстие было затянуто сеткой. Студент упал на эту сеть, застрял головой вниз. Утром сторож его так и обнаружил: ахнул, поднял, а тот уже умер! Но потом ожил и пошел домой. Все.

Что думать – непонятно. Вещи происходят без каких-либо объяснений, прямо как в перфомансах современного искусства. Ни логики, ни назидания.

Такая литература, конечно, гораздо ближе к жизни, потому что в жизни тоже ничего этого нет: строили дорогу, не получалось, позвали монаха, тот сказал «там дракон!», договорился с драконом, чтобы сдвинул свой хвост, дорогу построили, монах умер. Так работает изнанка мира. Одно не ведет к другому. Вещи просто случаются.

* * *

– Твой монах не выходит у меня из головы, – сообщила я Принцессе вечером на общей кухне. – Думаю, ты права. Многие вещи беспричинны. И с этим трудно смириться, потому что тогда выходит – ты мало что контролируешь в жизни. Конечно, ты и так ничего в ней не контролируешь, но выкапывание причин хоть как-то поддерживает сладкую иллюзию…

– Ну хорошо. Если тебе так нужны версии, то вот. Возможно, это был Шень.

– Кто?

– Шень – легендарный дракон, дыханием порождающий миражи.

– И что?

– Как что? Теперь можешь искать причинно-следственные связи. Возможно, дорогу не получалось построить, потому что чешуя дракона неуязвима для дрелей и экскаваторов. А возможно, лишь возможно, весь Шанхай – это мираж, порожденный спящим под городом Шенем. А мираж не может повредить своему источнику. Сон не может просверлить спящему хвост, понимаешь? Только заставить спящего изменить позу.

– М-м-м… то есть дракон символизирует иллюзорность бытия, как в бардо?