Каждый выбирает для себя

— Сна далекая река,
Широка и так легка
Все тревоги позади,
Полотном лежат пути
Месяц, месяц парус мой
Свет расстелет надо мной,
Сна далекая река,
Широка и глубока.

Степан уснул сразу. Катерина и сама увидела его сон. Вода в этом сне не топила, а держала как на ладонях, надежно и легко. Покачивала и освежала.

— Вот и хорошо. Вот и правильно! А то, выдумал глупости всякие! Даже если тебе казалось, что ты никому не нужен, это же не значит, что так будет всегда! — подумала Катерина, аккуратно прикрывая дверь комнаты Степана.

Баюн ждал её за столом, прикрыв зеркальце лапой. — Радость моя, ты умница. Русалкам тут ловить уже нечего! А может, мы отметим это дело? А то чего-то я так перенервничал, что даже проголодался…

Волк проснулся от странного и неуместного звука! Словно Баюн где-то чавкает! Выглянул в горницу и потрясенно застыл. За столом сидели Кот и Катерина и ели что-то, судя по запахам неимоверно вкусное!

— Совести у вас нет! — констатировал он обреченно, глядя на довольную парочку за столом. — Чего вы так лопаете? И почему не позвали?

— Так иди к нам и сам попробуй чего мы лопаем! — гостеприимно повел лапой Кот, щедро наливая себе густых топлёных сливок.

Глава 23. Весна скалистых драконов

Катерина сидела на развилке дубовых ветвей, широких как садовая скамейка и вглядывалась в зеркало. На Дубе она оказалась по нескольким причинам. Во-первых, ждала Жарусю, во-вторых не хотела вмешиваться в спор Кира и Степана, которые разыскивали её уже полчаса, чтобы она их выслушала, а в-третьих, внимательно всматривалась в зеркальце. В зеркальце отражалась ранняя весна на северном побережье. Скалистые острова только тронула зеленая дымка травы и листочков, несмело открывающихся на низкорослых деревцах. У берега дотаивали толстые торосы льда, а на одной из льдин лежала стая обледеневших драконов. Точнее, обледеневшими оставалось только четверо из них, остальные стали каменными. Гартог, страшное изваяние из камня, лежал на подтаивающем льду, а на нём устроилось несколько маленьких пташек, с любопытством осматривающих странные камни. К одному из ещё живых драконов подскочила другая пташка, и он, яростно оскалившись, дохнул на неё огнём. Птичка успела увернуться, поток огня был слабым и но сам дракон тут же окаменел и провалился сквозь расплавленный его же огнём лёд. Остальные трое проводили его расширенными от ужаса глазами.

— Что с нами будет? — завыл самый мелкий из них. — Я не хочу каменеть!

— Никто не хочет, Эр, — тихо ответил ему лежащий на самом краю подтаявшей и растрескавшейся льдины зеленый с золотыми искрами дракон. — И утонуть тоже. Но, наверное, мне суждена именно такая смерть, — он вздохнул. — Жаль, — он проводил взглядом спину нерпы, промелькнувшую в воде рядом.

— Чего тебе жаль Дронг? Что утонешь? — Эр забился в ледяном панцире. — А мне тебя не жаль! Мне жить хочется! Мне никого не жаль! Я бы вас всех сожрал! Я вас ненавижу!

— Знаю я. — Дронг вздохнул. — Я задевал тебя. Помню. Прости уж напоследок, — он проводил взглядом отколовшийся кусочек льда. — Мне недолго осталось. Постарайся не злиться. Может, хоть ты выживешь. Ты же не жёг лес.

— Да он просто не успел, — молчавший до сих пор третий дракон, светло-серый с лиловыми чешуйками на гребне, по имени Трот, мрачно повел головой на Эра. — Мог бы и леса бы сжег и нас бы растерзал.

— Не дразни его. Пусть, хоть кто-то выживет. — Дронг вздрогнул, услышав легкий треск совсем рядом. И подумал: — Вот и всё. Лёд подо мной не выдержал. Сейчас я окаменею, провалюсь и утону.

Лёд действительно треснул, но вовсе не под ним, а на нём. Трещинка сначала такая тонкая и незаметная расширялась, расходилась сеткой новых трещин, а потом ледяной панцирь распался. Крылья, намертво прижатые к бокам слоями льда оказались свободны. Дронг даже не сразу понял, что случилось, а потом расправил крылья и радостно ими взмахнул, легко поднявшись с проклятой льдины.

— Дронг! Дронг! — звал его снизу Эр. Зеленый дракон повернулся обратно, и завис над обледенелыми драконами. Он сверху видел, что не ошибся в расчетах и льдина уже почти растаяла. Он примерился, и подхватил серого Трота, который был в самом опасном месте и его брюхо уже погрузилось в воду. И легко подняв его, понёс на каменный берег.

— Эр, я сейчас вернусь. Я заберу тебя! — крикнул он извивающемуся Эру.

Он действительно вернулся и завис над мелким драконом, прикидывая, как бы его подхватить.

— Ненавижу тебя! Ты! Почему ты уже свободен!?

— Не злись. Потерпи. Я сейчас вынесу тебя! — Дронг подхватил невеличку-Эра.

— Ненави…

Дронг опустил на скалы ещё один камень. Изумительной чёткости статую дракона с перекошенной от ярости и зависти мордой.