Каждый выбирает для себя

— Катя! Я же не то хотел сказать! — растерянно проговорил княжич, глядя на дверь. Хорошая такая дверь, красивая. Дубовая, окованная железом, да с заклепками кованными. Только вот слишком крепкая и запертая с той стороны!

— Ой и дурень! — констатировал Баюн беседу, которую беззастенчиво подслушивал у окна. — Нашел с кем гонор показывать. Самое забавное, что он, по-моему пытался поблагодарить. Спасибо сказать.

— Очень я ему благодарна за такое спасибо! — процедила разъяренная Катерина. — Начинаю понимать, почему женщины боролись за свои права! Трупом ему было приятнее быть, наверное! Зато прилично! А что? Все девицы сидят по теремам и в мужские дела нос не суют!

Волк фыркнул, поймал гневный взгляд сестрицы и закашлялся, пытаясь скрыть смех. — Не сердись. Могу ему по шее пойти надавать. Хочешь? За оскорбление сестры! Он же сказал, что ты себя неприлично ведешь.

— Не хочу. Ничего не хочу. Пойду к себе и буду вести себя чрезвычайно прилично! Даже по меркам этого княжества!! — Катерина ушла к себе, закрыла дверь и уселась у окна. — Чем тут можно заниматься? Мух считать? Сколько прилетело, сколько улетело? Как в сказке про Ленивицу и Рукодельницу? Ууу, блюститель приличий! Не понравилось ему, что я вопрос с Милорадом выяснила, который они все решить не могли! Пусть лучше Злата рыдает, а жених её в темнице сидит. Зато прилично! Тьфу! — Катерина разошлась не на шутку. Она ходила по светлице, пока не наткнулась на лавку и сильно не ушибла ногу. Прихрамывая, добралась до окна, открыла его и с тоской уставилась в сад. Настроение было мерзкое. Вроде и права, а так противно! И дурня жалко. Некстати вспомнилась белая рубаха на груди, залитая засохшей кровью, и страшная рана, закрывавшаяся от мертвой воды, бессильно запрокинутая темноволосая голова. А потом и растерянный взгляд уже ожившего Ратко.

— Не вспоминай! А то ещё и жалеть его сейчас начнешь! — приказала себя Катерина. — Лучше вот о другом подумай. Ладно, подменим мы яд, разоблачим отравителя. А потом что? Его казнят?? — Катерина стало нехорошо. Нет, понятно, что Леон смертельно опасен. Но, Катя вспомнила Волка, прикованного к плахе, замах топора палача… — Ой, страшно-то как! Но, как же можно это изменить? Это же его выбор. Он сам застрелил Ратко, не пожалел. Он и Милорада подставил, тоже жалости не было. Он и отравит легко. Да, ещё и пузырек подкинет тому же Милораду. А потом опять Ратко убьет, как только я подальше уеду. Так же? Так. А может… Может всё-таки не так? Ему так много дано. Баюн говорил правильно. Но, если он этого не понимает? А тут ещё лишился дара песни, завораживающей, лишающей воли песни, и получилось, что он и не понял, почему он этого лишился.

Катерина опять заходила по светлице. В голову упорно лезла песня Леона, которую он ей пел на пиру.

— Лети королевна из рук чужих,
Лети королевна на голос мой,
Тебя я искал среди всех других,
Тебя я нашел, так останься со мной.

Катерина начала потихоньку напевать мелодию, только дальше она была немного другой, а потом ещё немного другой, легкая, грустная, летящая мелодия. Катя достала деревянную дудочку, подаренную ей Котом и легонько подула в неё. Дудочка подхватила и мелодию и настроение своей хозяйки. Звуки уловили чуткие уши Волка. Баюн прислушался и улыбнулся в усы так, как умеют улыбаться только истинные коты. И наконец, мелодия достигла того человека, которому и была предназначена. Невольно, случайно, её услышал Леон. Он лежал на кровати в своей опочивальне и мрачно рассматривал на свет пузырек с ядом. И тут тихие, едва различимые звуки заставили его резко сесть на кровати, отложить пузырек и кинуться к окну, изо всех сил прислушиваясь. Что-то очень знакомое было в музыке. Мелодия и его и не его, мягче, нежнее и ласковее, словно песня, спетая девичьим голосом. Леон раскрыл окно, и повис на подоконнике, напряженно прислушиваясь, а когда затихли последние звуки, выпеваемые чьей-то дудочкой, он сполз на пол и обхватил голову руками.

Жаруся прилетела на закате и принесла в лапках небольшую склянку. — Вот. Действие похожее. Но, после этого средства, отравленный проснется через несколько часов, а если он человек сильный, то и раньше.

— Умница ты моя! — промурлыкал Баюн. — Брысь! — скомандовал он прилетевшим уже мальчишкам, которые с жадным любопытством потянулись посмотреть склянку. — Не суйтесь, а то проспите всё интересное!

— А как подменить яд? — спросила Катерина.