Казнь короля Карла I. Жертва Великого мятежа: суд над монархом и его смерть. 1647–1649

Парламентарии, поддерживавшие армию, объединились с теми, которые были уступчивыми или нейтральными, сформировали достаточное меньшинство и включили в него некоторых самых влиятельных людей в палате. Спикер Уильям Лентхолл в целом был на их стороне. Была возможность – как утверждали Ладлоу и его товарищи – исключить из парламента непримиримых пресвитерианцев и при этом сохранить палату общин в достаточных размерах, чтобы она выполняла свои обычные функции. Исключение из рядов неугодных членов было к тому же знакомой процедурой: члены парламента – роялисты – и раньше изгонялись из парламента сначала по одному или по два-три человека, а позднее десятками. За последние восемь лет тем или иным способом почти 200 парламентариев были выставлены. Разумеется, они были изгнаны «изнутри», посредством голосования своих коллег. То, что предлагалось теперь, было исключением – чисткой, навязанной извне армией, и мерой более радикальной, чем доселе применяемые, но гораздо менее радикальной и гораздо более оправданной, чем роспуск.

Решение было принято, и они провели ночь 5 декабря за составлением списков тех, кого следовало исключить. Тем временем по приказу Айртона армия взяла под свой контроль улицы Вестминстера. Обученные лондонские отряды – горожане-добровольцы, которые не входили в состав армии, уже давно были обязаны патрулировать подступы к парламенту. Когда группа таких добровольцев вышла на дежурство, как обычно, в сумерки 5 декабря, то обнаружила, что их места заняты солдатами из расквартированных поблизости полков. Начались шутки, смех и обмен добродушными приветствиями, и вновь прибывшие велели лондонцам отправляться по домам, в свои лавки и к своим женам: и на будущее – они могут спокойно передать свои военные обязанности армии. Если у них даже и возникли какие-то сомнения относительно отказа от возложенной на них обязанности, то они были развеяны их командиром Филипом Скиппоном, который раньше был армейским генералом инфантерии и в течение следующих переломных дней все свое влияние употребил на пользу армии.

Еще до зари следующим утром Айртон усилил караулы вокруг здания парламента и поставил людей наблюдать за каждым входом в него. После этого он явился к Ферфаксу. Если главнокомандующий и сделал какие-то замечания к распоряжениям своего подчиненного, то это нигде не записано. Вероятно, он по привычке промолчал.

Таким образом, случилось так, что члены парламента, пришедшие занять свои места в палате общин 6 декабря, обнаружили подходы к зданию под охраной не дружески настроенных к ним добровольцев-горожан, а двух полков внушавшей страх армии.

Наверху лестницы, ведущей в здание парламента, стоял полковник Прайд. Ходили слухи, что он начал свою жизнь найденышем, оставленным в церковном приходе Сент-Брайд (отсюда и его фамилия), и в юности работал ломовым извозчиком у пивовара. О его происхождении точно ничего не известно, но к 1648 г. он стал офицером и человеком благородного происхождения с приличной внешностью и культурными манерами. Стоя у входа в парламент со шляпой в руке, он вежливо осведомлялся об имени каждого его члена по мере их прибытия. То, что происходило дальше, не всегда было в вежливой форме. Имя сверялось со списком, и если человек был одним из тех, кто был отмечен в нем как противник армии, то его не пускали. Во избежание ошибок рядом с полковником Прайдом стоял лорд Грей Гроуби, «ухмыляющийся карлик», как его недобро называли, для опознания членов парламента. Он сам был членом палаты общин с момента ее первого созыва в 1640 г. и последовательным сторонником армии.

Некоторых исключенных членов парламента отправили домой, но 41 человек, включая словоохотливого Уильяма Принна, был задержан; эти люди весь день и всю последующую ночь провели в большом подвальном помещении, известном как «ад». Но оказалось, в этом месте, где царит не адский жар, а ледяная стужа. На улице был пронизывающий холод, шел дождь со снегом, и пленники, вынужденные сидеть на корточках или спать на голых лавках или продуваемом сквозняком полу, горько сетовали на такое с ними обращение. На следующий день их разместили в более подходящих условиях – двух вестминстерских тавернах, откуда мало-помалу за последующие недели большинство из них были освобождены.